Борис Мишарин - Иллюзионист

– Объясняться в любви на кладбище…

– А, по-моему, самое подходящее место и Алиса радуется, глядя на нас. Ты ведь тоже меня любишь, я знаю. Алиса рассказывала мне, что ты не умеешь говорить о любви, но любишь по-настоящему нежно, прекрасно, чувственно и великолепно.

– Как она могла тебе это рассказывать?

– Она приходила ко мне во сне, сказала, что я буду достойна тебя, и мы проживем счастливо долгие годы. Единственное, о чем просила Алиса, это не менять свою фамилию, и я не знаю почему. А ты знаешь?

– Знаю, – ответил он, – Алиса не хочет, чтобы фамилию известного олигарха путали с прославленной певицей. Пойдем, нам пора домой.

Виктор низко поклонился могилке. Лиза сделала тоже самое, взяла Виктора под ручку, и они пошли к машине.

Вечером он предугадал ее мысли:

– Нет, Лиза, тебе через месяц исполнится восемнадцать лет, в день рождения сыграем свадьбу, тогда и будем спать вместе.

– Я не хочу свадьбы. Мы зарегистрируемся и все. В этот день ты будешь только мой, любимый. На следующий день пригласишь своих родственников. А своих я звать не стану. Ты давно просил меня не обижаться на мать, и я не обижаюсь. Но она отвернула меня от себя еще в двенадцать лет…

В консерватории Виктор и Лиза зашли в деканат вокального факультета. Солидный мужчина, видимо декан, и две женщины в возрасте, скорее всего профессорши того же факультета, что-то обсуждали. Он понял, что говорят о начале предварительного прослушивания перед экзаменами. Абитуриентов разделят на три потока, по количеству присутствующих здесь преподавателей. Виктор решил вмешаться в разговор:

– Извините, уважаемые господа и дамы, не могли бы вы прослушать сейчас эту девушку.

– Молодой человек, если ваша девушка абитуриентка, то мы послушаем ее завтра или в ближайшие дни согласно имеющихся списков.

– Но здесь особый случай, – возразил Виктор.

– Вот и посмотрим на этот случай, как полагается. Извините, но вы нам мешаете, молодой человек, – ответил декан.

Виктор ничего не ответил и включил плеер. Зазвучала песня на французском языке Chiao Bambino Sorry. Профессора прекратили разговор и недоуменно прислушивались. Через два куплета Виктор выключил звук.

– Послушайте, это не Мирей Матье, это изумительный голос, никогда его не слышал. Кто поет?

Профессорши пожали плечами, и он посмотрел на молодого человека. Виктор включил другую запись песни Анны Герман – Надежда.

– Замечательно, прелестно, что за певица?

Теперь все трое профессоров смотрели на Виктора.

– Это Елизавета Латыпова, не слышали? – ответил он.

– Елизавета Латыпова? Впервые слышу, – ответил декан, – но где она поет? Это уникальный голос и лучший, что мне приходилось слышать. Но скрыть такой голос невозможно, о нем бы узнал весь мир. Ничего не понимаю…

– Пойдем, девочка, я тебя послушаю, – встала одна из профессоров.

– Ты считаешь, – обратился к ней декан.

– Я ничего не считаю – ты сам все слышишь, – не дала ему договорить профессорша, – запись сделана в домашних условиях на некачественной аппаратуре, аккомпанемент – одно пианино, но такой голос плохой записью не испортить. Пойдем, девочка, пойдем, пусть потом они репу чешут, когда ты будешь учиться в моем классе.

Декан и вторая профессорша пошли следом. В малом концертном зале шли какие-то репетиции, но профессорша попросила прерваться на десять минут и села за рояль.

– Что будешь петь? Ты ведь Лиза Латыпова, я не ошиблась?

– Не ошиблись. Я не знаю, что спеть, – ответила она.

– Нравится Анна Герман? – спросила профессорша.

– Нравится. Тогда, если можно, "Любви негромкие слова".

Профессорша заиграла, и Лиза запела. Когда она закончила петь, какое-то время стояла тишина. Потом декан и профессорша захлопали в ладоши.

– Я профессор Ермолаева и тоже Лиза, только уже Петровна, – она печально улыбнулась, – ни каких экзаменов тебе уже не надо сдавать. Ты принята в мой класс и это однозначно. У тебя оригинальный и великолепный голос, не похожий ни на один, как и у Анны Герман. Такие голоса нельзя сравнивать, они бесценны в своем голосовом регистре и манере исполнения, они остаются в веках. Но кто ставил тебе голос, Лиза?

– Кто ставил голос? – переспросила она, – я училась в музыкально школе игре на пианино, но никогда не пела. Петь стала год назад дома и учил меня петь Виктор Борисович, – она указала на него рукой. – Он же говорил мне, где я пою неправильно. Я пела заново, пока не получалось желаемое.

– А вы молодой человек что заканчивали – явно не нашу консерваторию? – спросила профессорша.