Борис Мишарин - Иллюзионист

Он посидел на парте с минуту, встал и опрометью выскочил из класса.

– К директору побежал жаловаться, – произнесла Яна, – ты молодец, Лиза, жаль только, что теперь тебя из гимназии отчислят.

– Отчислят – пойду в другую школу, – спокойно ответила Лиза, – но издеваться над собой никому не позволю.

Федор так и не появился в классе, а на следующий день дети ожидали сатисфакции, но он неожиданно подошел к Лизе и извинился. Невероятное событие, что повлияло на него – драные уши? Нет, здесь крылось что-то другое, он же побежал жаловаться, а директор, видимо, его не поддержал, хотя раньше наказывал всех, кроме этого Федора. Значит причина в Лизе, но кто она? Фамилия никому и ничего не говорила, учителя молчали. Дети стали присматриваться к ней – увозят и привозят на машине с охраной. Привозили на личном транспорте всех, но с охраной не ездил никто. Дети поняли, что статус Лизы выше, чем у Федора, поэтому директор гимназии не проявил себя в известном инциденте. Скорее всего на Федора повлиял отец, других людей этот маленький задира не воспринимал.

Эта гимназия не являлась доступной даже для среднего класса, слишком дорого брали здесь за обучение детей. Но для богатых учреждение считалось выгодным и удобным. С детьми занимались лучшие учителя. Классы оборудованы техникой и компьютерами, детей кормили, занимались с ними после уроков, они имели возможность отдохнуть и поиграть. Утром учеников привозили и забирали домой только вечером. Но существовал и индивидуальный график, когда после основных занятий дети уезжали домой, не оставаясь на весь день.

Лиза иногда оставалась в гимназии позаниматься дополнительно, особенно иностранными языками. Английский обязательный, а второй по выбору – немецкий или французский. Яна оставалась всегда. Ее родители не доедали, но дочку учили. Все в классе знали, что она бедная и относились к ней пренебрежительно. Но теперь она подружилась с Лизой и ее даже стали побаиваться. Яна многократно пыталась пригласить Лизу к себе домой или напроситься к ней, но из этого ничего не выходило. Лиза, проживая ранее в интернате, прошла настоящую школу жизни и выживания, понимала больше сказанного, чувствовала нутро собеседника и умела постоять за себя. Ее почти всегда пьяный отец не играл с ней в детстве, но обучил некоторым приемам самообороны, характерными для зэков. Она могла ударить ладонями по ушам, ткнуть пальцами в глаза, схватить за нижнюю губу и удерживать человека таким образом, всадить пальцы в ноздри и держать за нос, отбить промежность или схватить за кадык, ломая хрящи. В этом плане она была благодарна отцу. В пятом классе ее пытались несколько раз изнасиловать восьмиклассники, но она отстаивала свою честь и понимала, что долго не продержится, край до седьмого класса, где уже девочек не было.

Виктор, приезжая с работы, каждый вечер занимался с Лизой, она боготворила его и учила уроки старательно. Обнимала по-детски, прыгала на колени, получая не данную ранее отцовскую ласку. Дома Виктор разговаривал с ней только на английском языке, с переводом, конечно, и к концу года она уже понимала многое, а перевод требовался все реже и реже.

Виктория Павловна убиралась в доме, мыла полы, стирала. Иногда садилась в кресло, включала телевизор, а думала совсем о другом. Скоро ей исполнится сорок… живет прекрасно, все условия есть, но она одинока. Выйти замуж, но где же его взять-то… мужика этого. Можно выезжать в город и познакомиться, но кому она нужна без профессии, восемь классов образования, по-современному девять и умение дергать за коровьи сиськи. Поматросить и бросить – таких много найдется, а вот создать семейную пару… Скучала, грустила и радовалась одновременно за дочерей. Повезло, здорово повезло в жизни, считала она. В деревне тоже мужиков не было, так бы и прожила одна, надрывая себя непосильным деревенским трудом. Может быть иногда привечала на ночь кого-нибудь из залетных мужичков, так и жила бы. Надо попросить Василису, чтобы переговорила с мужем, может он подберет мне какого-нибудь любовника. Вот если бы Виктор сам мог иногда заглядывать ко мне в спальню… не убыло бы у доченьки… вот дура… Она покраснела, встала с кресла и пошла убираться дальше.

Год пролетел незаметно. Лиза подросла и становилась девушкой, начала стесняться Виктора и уже не прыгала к нему на колени, как раньше, а когда он ее обнимал, то выставляла локоточки вперед. Он, естественно, быстро сообразил и уже не прижимал ее к груди, как прежде ласково по-детски.