Артур Хейли - Перегрузка

— Ну и что дальше?

— Ты поднимешь меня из кресла, найдешь точку опоры, как при игре в гольф, и положишь на кровать. С Джози мы пользуемся специальным ремнем. Но ты сильный, можешь поднять меня на руках.

Мягко, но уверенно он поднял Карен, ощущая теплоту ее тела. Затем, выполняя инструкции относительно дыхательного аппарата, включил стоявший около кровати небольшой респиратор Бенталя и услышал, как он заработал. Манометр показывал давление пятнадцать фунтов. Нормой считалось восемнадцать вдохов в минуту. Ним вложил трубку респиратора в рот Карен. Она сделала несколько вдохов, и давление поднялось до тридцати. Теперь она уже могла обойтись без пневматического пояса, который носила под одеждой. Карен сказала:

— Позже ты наденешь мне внешний респиратор. Сейчас пока рано.

Она лежала на кровати, раскинув длинные волосы по подушке. Ниму вдруг пришла в голову мысль, что эта картина наверняка вдохновила бы Боттичелли.

— Что мне делать теперь? — спросил он.

— Теперь… — В тусклом свете ночника он снова заметил вспыхнувший на ее лице румянец. — Теперь, Ним, ты разденешь меня.

Глаза у Карен были полузакрыты. Руки Нима дрожали, он спрашивал себя, реально ли то, о чем он думал. Еще совсем недавно он внушал самому себе, что любовь с Карен — это любовь без секса, в то время как обычно у него получалось наоборот, то есть секс без любви. А может, он ошибался? А если у него с Карен возникли бы любовь и секс одновременно? Но если бы это произошло, не стал бы он презирать себя за то, что так бесцеремонно воспользовался ее физической беспомощностью? Может ли, должен ли он так поступать? На него свалился кошмарный клубок, похоже, неразрешимых вопросов, просто-напросто нравственный лабиринт, в который он сам себя завел…

Ним расстегнул блузку и приподнял Карен за плечи, чтобы вынуть руки из рукавов. Бюстгальтера вообще не было. Ее маленькие груди отличались изящной формой. Крохотные соски едва подняты вверх.

— Поласкай меня, Нимрод, — мягко скомандовала Карен. Подчиняясь, он погладил ее груди кончиками пальцев, потом опустился на колени и поцеловал, сразу почувствовав, как напряглись соски.

— О, это классно, — прошептала Карен.

Чуть позже она проговорила:

— Юбка расстегивается с левой стороны.

Так же осторожно он расстегнул и снял юбку. Когда Карен оказалась полностью раздетой, сомнения и страхи все еще одолевали его. Но его руки не переставали ее ласкать, медленно и умело перемещаясь по телу. Теперь-то Ним точно знал, что она этого страстно желает. Нежные нашептывания не оставляли никаких сомнений. Несколько мгновений спустя она тихо сказала:

— Я хочу тебе кое-что сказать.

— Я слушаю, Карен, — тоже шепотом проговорил он.

— Я не девственница. У меня был парень… Это случилось, когда мне исполнилось пятнадцать лет, как раз перед тем, как я… — Она замолчала, и он увидел, как по ее щекам потекли слезы.

— Карен, пожалуйста, не надо продолжать!

Она покачала головой.

— Я хочу сказать тебе об этом. Потому что хочу, чтобы ты все знал. Дело в том, что с того времени у меня больше никого не было.

Когда он наконец понял и осознал смысл сказанного, прозвучал вопрос:

— Не хочешь ли ты сказать?..

— Я хочу тебя, Нимрод. Все время. Сейчас!

— О Боже! — вспыхнул Ним, чувствуя, что его собственные желания, и прежде не знавшие преград, сами по себе вырвались на такой неудержимый простор. И тогда, отбросив все сомнения, он стал раздеваться. Раньше его, как, видимо, и многих других, интересовало, возможен ли вообще секс между здоровым мужчиной и женщиной-инвалидом. Останется ли такая женщина, как Карен, при данном раскладе абсолютно пассивной? Сможет ли мужчина проявлять активность в половом акте при пассивном отношении к нему со стороны женщины? И наконец, кто испытает удовольствие от секса — один из партнеров, оба или никто? Ним получил-таки ответы на свои вопросы, причем все они оказались неожиданными. Карен умоляла, демонстрировала реакцию на происходящее в постели, возбуждала его, сама испытывала удовлетворение. Да, в одном отношении ее тело в отличие от головы оставалось недвижным. Однако ее кожа, влагалище, грудь, но больше всего страстные вскрикивания и поцелуи доказывали, что он занимается любовью совсем не с куклой и не с манекеном. Да и сексуальное наслаждение было длительным, словно ни один из них не желал угасания этого блаженства. Он снова и снова ощущал, как на него накатывается волна неописуемого волшебного эротизма, полного радости любовного общения. Они оба были на седьмом небе от счастья. Теперь-то он знал, что и полностью парализованная женщина способна ощутить оргазм. Да и еще какой! Потом… еще раз… испытывая прилив нежности и ласки. Ним лежал рядом с Карен в состоянии блаженного изнеможения. Он размышлял о том, что думает она и не сожалеет ли о происшедшем. Словно прочитав его мысли, она встрепенулась и проговорила сонным, но счастливым голосом: