Свен Дельбланк - Пасторский сюртук. Гуннар Эммануэль

— Господи Иисусе, тут не захочешь, а удивишься!

Длинный Ганс сервировал полководцу завтрак, с разинутым ртом слушая диковинную повесть о маршале де Вилларе.

— Боже милостивый! Выходит, вы заделались важной шишкой, как давно мечтали?

— В этом я не уверен. День еще не кончился. А как раз сейчас все ужасно запуталось. Знаешь, неприятно говорить об этом, но я подозреваю, что Виллар попросту насмехается надо мной.

— Зачем ему это нужно?

— Кто его знает. Только зачем столь сложная и дорогостоящая затея?.. Дай-ка гляну. Нет, внизу все та же неразбериха, что и раньше… Может, закусить маленько до поры до времени. Индюшка на вид вполне аппетитная. — Герман уселся на походный стул, и Длинный Ганс повязал ему салфетку. — Хороший стол у Траутветтера. Вино отменное.

— Чересчур-то много не пейте, пастор.

— А, не все ли равно. Траутветтер пьет как бочка. Ганс!

— Да, пастор.

— Ты лучше зови меня «ваше превосходительство».

— Да, пастор.

— Забавно. При желании я бы мог теперь засадить фельдфебеля в колодки.

— А какой смысл?

— Это верно. Все ж таки отменное вино.

— Не пейте столько, пастор. Люди сюда идут.

— Это не люди, а военные. Хо-хо! Ну, друг мой, что у тебя там за пазухой?

— Донесения, ваше превосходительство.

— Отлично, отлично. М-м… черт, как бишь тебя кличут?

— Кнопфен, ваше превосходительство.

— Ну да, верно. Так в чем дело?

— Гренадеры Бока. К сожалению, они исчезли.

— Исчезли?

— Похоже, заплутали, ваше превосходительство. Скорей всего, они удаляются от поля битвы. Вы ведь видите, пороховой дым накрыл низину плотной тучей. Видимость прескверная.

— Заплутали… Сбежали они, ясное дело! Трусливые мерзавцы, сукины дети, бродяжье отродье… Расстрелять каждого десятого!

— Слушаюсь, ваше превосходительство. Только прежде надобно их разыскать.

— Исчезли, заплутали…. Черт подери! Генерал Гольц ответит мне за это головой!

— Так точно, ваше превосходительство, однако…

— Никаких «однако»! Гольца от командования отстранить. В железа его!

— Генерал Гольц, к сожалению, тоже пропал.

— Нет, это неслыханно! Кучка паршивых мягкотелых сосунков — вот во что превратилась наша доблестная армия! Думаете, я начну баталию без резерва? Где драгуны Фуке?

— Там, где приказано.

— Так! Фуке переходит под начало фон Арнима.

— Фуке мертв.

— Трусливый мерзавец! Когда он умер?

— Нынче утром. Увы, болезнь сильно сократила численность драгун.

— Дьявольщина! Сообщите сведения о боевом и численном составе!

— Сию минуту, ваше превосходительство… Э-э… Драгуны Фуке… в настоящее время боеспособны тридцать шесть солдат и один барабанщик…

— Тридцать шесть!

— И один барабанщик. Скончались от тифа — сто двадцать четыре, от гангрены — сорок девять, от наростов на суставах — тридцать четыре, от lepra graecorum — двенадцать, от цинги — девяносто шесть, от оспы — сто сорок один, от злокачественной сыпи с горячкой — девятнадцать, от припадков и конвульсий — двадцать семь, от рожи и коклюша — сорок восемь, от сифилиса и гонореи — триста шестьдесят шесть, самострелов и дезертиров…

— Стоп! Хватит! Стыда у них нет, у этих чертовых драгун! Помирать, когда корона нуждается в их службе. Как мне, черт побери, сражаться без резервов?! Что будет, если австрияки первыми пойдут в атаку?

— Думаю, опасность этого весьма невелика, ваше превосходительство. Батареи противника все утро обстреливали собственные позиции. Потери у них уже значительные.

— Вот тупицы! Что ж, какое-никакое утешение.

— С другой стороны…

— Ну? Что там еще?

— С другой стороны, лейб-гвардейский кавалерийский полк принца Генриха трижды атаковал наш собственный арьергард. Полковник фон Халлер изрядно злоупотребил крепкими напитками, и все мои попытки образумить его…

— Молчать! Не желаю больше слушать! Неужто армии развалятся, не успев вступить в сражение? Черт! Наступление! Наступление по всему фронту! Надо начать баталию, пока армия не вымерла сама собой. Наступление!

Ординарцы поскакали прочь. Герман всматривался в пестрый хаос внизу, пока глаза не заболели и не начали слезиться. Схватившиеся армии были похожи на каракатицу, пожирающую собственные члены. Огромная человеческая масса медленно и непрерывно двигалась, однако за всем этим невозможно было различить никакого плана, замысла, твердой воли, все шло словно бы по своим собственным непостижным законам. Ординарцы скакали вниз, в неразбериху, с приказами ставки и возвращались с донесениями, но о том, чтобы обнаружить хоть какой-то результат их усердных трудов, нечего было и думать. Пестрый, окутанный дымом, пульсирующий ком в низине функционировал совершенно независимо от внешнего мира. Его силы были приведены в движение и определенным образом нацелены, и теперь люди в безрассудстве своем воображали, будто способны обуздать их, подчинить своей власти. Безумие. В сердцевине массы возникло странное завихрение — точно водоворот в многоцветном людском море. Желтый полк, вскинув мушкеты на плечо, дружно маршировал по кругу, хотя численность его уже сократилась вдвое. Расположенная поблизости батарея без помех вела прицельный огонь по живой карусели.