Бернар Клавель - Тот, кто хотел увидеть море

Она вдруг замолчала. В саду кто-то разговаривал. Мать выбежала на балкон. Сад тонул в белесом предутреннем свете. Под деревьями темным слоем золы лежала тень. Сквозь ветки деревьев мать увидела силуэты двух людей. Она узнала голос мужа. Он вышел на дорожку, ведущую к дому. Он вел велосипед, держа его одной рукой за руль, другой за седло. К багажнику был плохо привязан огромный чемодан, и велосипед вихлял то вправо, то влево.

За отцом усталой походкой, пошатываясь, шел юноша с Жюльена ростом, правой рукой он держался за левое плечо.

— Что с ним? — спросила мать.

— Его ранило, мальчишка совсем обессилел. Он, верно, издалека.

Паренек повалился на скамью. Мать подошла к нему.

— Мне бы воды, — попросил он.

Мать испугалась его глаз. На нее глянул из них не страх, а пустота. Странная пустота… Пустота, от которой сжималось сердце.

— Боже мой, боже мой, — прошептала она.

Она побежала в погреб, принесла кувшин с холодной водой и стакан.

— Напои его, Гастон, — сказала она. — Только не давай сразу много — он вспотел. Я приготовлю вина с сахаром, это подкрепит его.

Юноша сразу опорожнил стакан.

— Налейте, пожалуйста, еще, — попросил он.

— Нет, подождите минутку, сейчас мы дадим вам выпить вина для подкрепления сил.

Отец поставил кувшин на скамью. Паренек схватил его и вылил себе на голову и на плечо.

— Вы с ума сошли, — сказала мать.

Он покачал головой, медленно, с жалкой улыбкой.

— От этого лучше, — шепнул он.

Мать провела ладонью по его мокрому лбу, к которому прилипли пряди очень черных вьющихся волос.

— У него жар.

Она увидела, что на его рубашке, у плеча и пониже, запеклась кровь.

— Надо бы посмотреть рану.

— Нет, нет, — сказал юноша, — она засохла.

Отец рассказал спустившемуся в сад Жюльену, что раненый юноша едет из Домбаля.

— Это далеко? — спросила мать.

Раненый мотнул головой.

— Очень далеко, на севере, — пробормотал он.

— Надо бы отвести его на кухню.

Жюльен помог ему подняться по лестнице, усадил на стул. Отец приготавливал вино с сахаром, а мать подошла к раненому.

— Покажите-ка мне вашу рану, — сказала она.

— Нет, мне будет больно.

— Она у вас не перевязана?

— Я снял бинт, он сползал. Рубаха присохла к ране, так что все равно, как перевязана.

— Будьте благоразумны, в таком состоянии ехать дальше нельзя.

Юноша проглотил вино с сахаром так же быстро, как перед тем воду. Он как будто немного приободрился. Матери показалось, что в его черных глазах затеплилась жизнь. От воды, стекавшей по его грязному худому лицу, оставались полосы. Он посмотрел на Жюльена, сразу нахмурился и спросил:

— Ты здешний?

— Да.

— И остаешься?

— Я собирался уехать.

— Уезжай, — сказал он. — Смывайся… и побыстрей. Смывайся, они с минуты на минуту будут здесь.

На этот раз в его взгляде не было пустоты. Страх придал ему жесткое выражение, черты лица еще обострились.

— Велосипед есть? — спросил он.

— Да.

Выражение глаз опять изменилось, и матери показалось, будто в них теплится надежда.

— Господи, вот бы хорошо вместе, — сказал он.

— Ну что ж, — отозвался Жюльен.

— Но вы ранены, — заметила мать, — вы не можете ехать.

— Нет, даю вам честное слово, я его не задержу, — сказал он. — Если я подохну, пусть бросит меня на дороге. Господи, даже представить себе нельзя, чт о такое, когда ты совсем один!

В его лице, в его дрожащем голосе была отчаянная мольба. Некоторое время они сидели молча; юноша встал!

— Ждать нечего, — сказал он. — Чем дольше ждешь, тем больше риска, что попадешь к ним в лапы или что тебя подстрелят.

— Нельзя отпускать его одного, — сказал Жюльен.

— Может, вы задержитесь? — спросила мать. — Здесь есть врачи.

— Нет, нет! — крикнул юноша. — Вы бошей не знаете.

— Но скажи, ты их видел? Что они тебе сделали? — спросил отец.

— Я видел самолеты… Пикирующие самолеты. Они обстреливают… на бреющем полете. Мы не знали, куда спрятаться. Двух моих товарищей убило у меня на глазах.

— Тогда тебя и ранило?

— Да, но это пустяки. Ударило камнем при взрыве бомбы. Мне повезло… Надо удирать, удирать, не теряя времени.

— Послушайте, будьте благоразумны, — сказала мать. — Вы уедете вместе, но дайте я сперва перевяжу вам плечо.

— Будет больно.

— Не будет, уверяю вас.

— Пусть перевяжет, — сказал Жюльен. — Она умеет, мама умеет.

Мать принесла пузырек с йодом, марлю, ножницы и широкий бинт. Рубаха присохла к ране, и мать обрезала ее вокруг раны.