Бернар Клавель - Малатаверн

– Идемте!

Серж повел их в глубь подвала, в закуток; там возле кучи антрацита находилась установка парового отопления. Потом он притащил старый стул и два ящика.

– Садитесь, я сейчас.

А сам вернулся в первый подвал. Робер и Кристоф навострили уши. Они ничего не могли видеть, но зато явственно слышали какие-то голоса. Время от времени голоса перекрывали звуки музыки.

– Это у них телевизор работает, – пояснил Кристоф. Потом вдруг хихикнул и прибавил:

– Все-таки мы молодцы!

Робер ничего не ответил. Из соседней комнаты донесся лязг железа. Появился Серж, неся бутылку. Он закрыл за собой дверь закутка и пробурчал:

– Теперь все: я опять погасил свет, если папаша выйдет в сад, он нас не заметит.

– Думаешь, нас не будет слышно? – спросил Робер.

– Да нет, если только мы не будем орать во все горло. -Он поставил на край парового котла бутылку и стакан. -Открывалка при тебе, Кристоф?

– Спрашиваешь!

– И правда, у бакалейщика…

– Не трогай бакалейщиков, слышишь, ты! – Кристоф достал нож и откупорил бутылку. Затем поднес ее к глазам и стал разглядывать этикетку.

– Ну старина, ты нас балуешь; это же Медок сорок седьмого!

Серж состроил гримасу, так что его тонкое, усыпанное веснушками лицо вытянулось еще больше, и возразил:

– Подумаешь! Может, завтра вечером мы все будем в тюрьме; так гуляй, пока свободен!

– Брось такие шутки, – отозвался Кристоф, – давай лучше стакан.

Все трое по очереди выпили почти по полному стакану вина.

– Ну как? – поинтересовался Серж.

– Ничего не скажешь, молодцы твои предки, – отвечал Кристоф. – И много у вас такого вина?

– Целый шкаф, не считая того, что в нераспечатанных ящиках. Никуда не денешься, им приходится принимать гостей по два-три раза в неделю. И знаешь, что я тебе скажу, среди инженеров много любителей выпить, хоть по виду и не скажешь.

– Видишь, Робер, – подхватил Кристоф, – красная кислятина годится для простаков, вроде нас с тобой, а им подавай лучшие вина.

Серж достал из кармана сигареты. Он только рассмеялся в ответ на слова приятеля; Робер уставился на его вьющуюся белокурую шевелюру, из которой выбилась длинная прядь и спадала на лоб. Парень Стоял почти под самой лампой, и волосы его блестели, как золото.

Все трое курили молча, затем Кристоф снова завел разговор о винах. Серж знаком приказал ему замолчать, сощурился, внимательно прислушиваясь, и пояснил:

– Эта музыка всегда звучит, во время сводки новостей, значит, через четверть часа родители отправятся спать. Тогда нас и вовсе никто не потревожит.

– А ты не боишься, что они заглянут к тебе в комнату, перед тем как идти к себе? – спросил Кристоф. – Для такой сумасшедшей мамаши, как твоя, это вполне обычное дело.

– Раньше она каждый вечер так и делала. Но с тех пор, как я стал удирать по вечерам, я придумал славную штуку: я стал запираться, когда сажусь за уроки, чтобы сестренка мне не мешала. Так что если родители захотят меня увидеть, придется им лезть в окно, как и мне.

Все трое прыснули со смеху, выпили еще по стаканчику, и Робер спросил:

– Так что там у вас за сюрприз? Мне ведь к шести на работу, нужно хоть немного поспать.

– Погоди еще немного, сейчас мои старики улягутся, и нам никто не будет мешать.

Они допили бутылку, и Серж вышел, объяснив, что непременно хочет угостить их бургундским.

– Мы же будем в стельку пьяны, – заметил Робер. Кристоф пожал плечами:

– Чтобы меня как следует накачать, придется нанести по запасам папаши Дюпюи настоящий удар!

Они вновь принялись за вино, а когда смолкла музыка, Серж вышел. Спустя несколько минут он вернулся и сообщил, что родители улеглись спать. Тут он зачем-то увел Кристофа в первый подвал, а Робер остался в закутке.

Он ждал, уставившись на паровой котел, потом поднялся и подошел к тому месту, где трубы шли наверх. Он пощупал стыки, покрутил рукоятки, затем вернулся на прежнее место и открыл дверцу топки. А потом снова уселся на свой ящик, прислонившись спиной к цементной стене. Голова у него отяжелела, по телу разливалось приятное тепло. Робера одолела зевота.

Наконец дверь отворилась, и появился Кристоф, а вслед за ним и Серж. Робер оглядел их с головы до ног, потом, давясь от смеха, простонал:

– До чего же у вас дурацкий вид!

Поверх одежды они натянули мешки с прорезями для рук и головы, на лицах были маски, а на головах – береты, надвинутые по самые брови. Наряд довершали кожаные перчатки.

Услыхав слова Робера, приятели застыли на месте. Переглянулись. Затем, шагнув поближе к свету, Кристоф стянул вниз косынку, закрывавшую лицо, и сорвал с головы берет. Глаза его метали молнии. На его красных толстых щеках проступили белые пятна, постепенно наливавшиеся кровью. Он откинул рукой пышную черную шевелюру и жестко проговорил: