Люси Невилл - О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико

Моя бабушка всегда внимательно выслушивала меня; когда я обсуждала с ней свои проблемы в школе, она воспринимала их как серьезные, взрослые проблемы и всегда давала мне хороший совет.

Наши отношения только окрепли, когда я стала подростком, тогда как мои радикальные родители – дети послевоенного поколения с его демографическим взрывом – считали меня трудной девочкой. Когда они подслушали один мой телефонный разговор, в котором упоминалось слово «экстези», то впали в истерику и пригрозили отправить меня в закрытую школу, расположенную в пустыне. Разумеется, тот факт, что мой отец в 1970-е годы восторженно писал об употреблении наркотиков для развлечения, не имел для них никакого значения. Вскоре после этого нас с сестрой перевели в элитную англиканскую частную школу в столице потому только, что в пустыне закрытых школ не оказалось.

Напротив, моя бабушка с большим интересом слушала, когда я рассказывала ей о наркотиках; она даже призналась, что была бы не прочь как-нибудь покурить марихуану. Впоследствии в течение пяти мучительных лет, последовавших за инсультом, когда парализовало все тело моей бедной бабушки, за исключением правой руки и головы, в доме держали для нее особые сигареты – на тот случай, когда не действовал морфий.

Впервые с момента отъезда мне нестерпимо захотелось домой, к родным, к маме. Я пошла в интернет-кафе, которое находилось через дорогу от гостиницы, чтобы дочитать письмо до конца. После этого мне стало намного легче. Бабушка тихо скончалась в окружении родных: ее дети и брат-близнец были рядом и держали ее за руку. Бабушка никогда не любила похороны, поэтому вместо поминок близкие устроили праздник в ее честь и выпустили в небо 83 оранжевых воздушных шара – по шарику за каждый прожитый бабушкой год. Меня утешала мысль о том, что ее страдания закончились. В конце письма мама сообщала, что все семейство приедет навестить меня в Мехико, как только моя сестра Анжелика сдаст последние школьные экзамены. Это была хорошая новость, однако она меня обеспокоила. Мои родители – чудесные люди, но с ними просто беда. Я знала, что они примутся дотошно изучать мою жизнь… Чистая ли у меня одежда? Поглажена ли? Не слишком ли я исхудала? Не нужно ли мне к стоматологу?

Прежде чем я успела подумать, что это я делаю, мы с Рикардо стали близки. Мне никогда не узнать, было ли это побочным эффектом электрошока или просто я вконец истосковалась по близким отношениям. Но наступил момент, когда я обнаружила, что не могу сопротивляться желанию быть с ним, и это было взаимно.

Эволюция наших отношений – от рабочих и дружеских до любовных – была стремительной, но в то же время настолько естественной, что я почти не заметила, как это произошло. Полный смысл этого события дошел до меня, по правде говоря, только когда мы вместе ехали в автобусе обратно в Мехико. Мы ехали молча, обнявшись в темноте так, будто знали друг друга много лет.

Я рассказала Рикардо об Октавио: что он мой сосед и что мы хорошо ладим, но редко видимся друг с другом. Я не сочла нужным рассказывать подробности о моем увлечении Октавио, особенно сейчас, когда подтвердилось, что всякая близость между нами, которую я ощущала, должно быть, существовала только в моем воображении. Когда я думала о нем, у меня сжималось сердце. Но пора было забыть о нем и двигаться дальше. Может, если у меня появится молодой человек, это вымостит мне путь к по‑настоящему дружеским отношениям с Октавио.

Была почти полночь, когда мы с Рикардо приехали на автовокзал на самом севере столицы. Когда мы вышли и оказались на промышленной окраине города, я задалась вопросом: зачем мы вообще сюда вернулись? Вокруг фабрик виднелись цементные лачуги. В ночном воздухе ощущался легкий привкус дыма, а небо было грязно-желтого цвета.

Мы пошли к подземному переходу, который вел на станцию метро. Внезапно Рикардо схватил меня за руку и потащил за собой так быстро, что я чуть не упала. Справа от нас, в темноте, компания молодых людей окружила человека в костюме. В руках, засунутых в карманы, они небрежно сжимали револьверы и все теснее смыкали кольцо вокруг своей жертвы. С платформы мне было видно, как дрожали плечи этого немолодого мужчины, когда он отдавал им свои вещи.

Рикардо проехал со мной на метро и проводил до квартиры. Мы обнялись, а потом он ушел. Было странно расставаться с ним после того, как мы провели вместе почти каждую минуту из последних нескольких недель. Я точно не знала, что я испытываю к нему, – только чувствовала себя защищенной и счастливой в его присутствии. Я повернула ключ в замочной скважине и услышала звуки классической гитары.