Люси Невилл - О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико

По пути в гостиницу Эйс пытался уговорить нас всех отправиться в ночной клуб. Никто не обращал на него внимания: все были слишком измотаны. Фаби и Фери ушли домой, и Эйс отправился туда один. Остальные разбрелись по своим номерам. Сидя на скамейке во внутреннем дворике и глядя на звезды, я наслаждалась возможностью побыть в одиночестве, прежде чем пойти спать.

Минут через десять из своего номера вышел Рикардо и сел рядом со мной. Выложив на стол табак и папиросную бумагу, он начал сворачивать себе сигарету.

— Не хочешь присоединиться? – спросил он.

Я согласилась. Никогда не могла назвать себя настоящим курильщиком, но мне все-таки нравилось выкурить при случае сигарету, если это создавало определенную атмосферу. Однако, когда Рикардо зажег ее, я поняла, что это вовсе не сигарета, а косячок.

Я рассмеялась. «Менеджер по обслуживанию» – уважаемый человек с соответствующей корпорации внешностью, носящий костюм и обязанный надзирать за нами, – протягивал мне косяк.

— Ну, в привычку это вводить не стоит, однако я думаю, что мы это заслужили после такой тяжелой недели.

И это, определенно, было правдой.

После нескольких затяжек я начала хохотать. А потом под действием марихуаны наши языки развязались. И мы говорили, говорили. У меня было такое чувство, будто я разговариваю со старым другом. Рикардо рассказал мне о своей жизни – о том, что он рос в богатой семье, ходил в частную двуязычную школу и жил в большом доме в элитном районе. Но его семья обанкротилась после вложения всех своих денег в фермы по разведению креветок, которые потом были разрушены ураганом. Тогда семейство перебралось из своего великолепного дома с прислугой в крошечную квартирку на окраине города, а дети пошли в государственную школу.

В какой-то момент разговора Рикардо спросил, говорю ли я по-испански. Я сказала, что изучаю язык. Тогда он спросил на испанском:

— Слушай, если ты учишь испанский, так почему ты на нем не говоришь?

Я ответила по-английски:

— Потому что я нервничаю и делаю много ошибок.

Ответ его был очевиден:

– Así aprendes, pendeja . – Да ведь так и учат язык, глупая!

Разумеется, он был прав. С тех пор как я сюда приехала, изучение испанского стояло на втором месте в списке моих приоритетов, уступая разве только выживанию. Я проводила по меньшей мере три часа в день, читая газеты на испанском – выписывая все новые слова в словарик в конце учебника, – однако не сумела сделать очевидную вещь – заговорить. Так что теперь я поступила отважно и заговорила с Рикардо по-испански, и в первый раз это было похоже не на импровизированный устный экзамен, а на обычный разговор.

На следующий день я проснулась и обнаружила, что Имельды в моей постели уже нет. Она оставила записку на каминной полке, в которой объясняла, что уехала в Мехико на выходные – к мужу. Имельда начинала нравиться мне все больше и больше, пусть даже временами она была несколько шумновата. Однако получить комнату в свое распоряжение было просто восхитительно. Я растянулась на всю кровать и снова заснула.

Когда я наконец проснулась и вышла из номера, то лицом к лицу столкнулась с Рикардо.

— Кофе? – предложил он.

Как раз об этом я и думала. Мы спустились по улице на городскую площадь. Я в первый раз увидела этот городок при свете дня и была покорена красотой его каменных зданий ярких почвенных оттенков – терракотовых, темно-красных и желтых, – с огромными арочными дверями из кедра.

Мы сели в ближайшем кафе и заказали кофе. Ни мне, ни ему особенно не хотелось разговаривать, но это было комфортное, умиротворенное молчание. Мы купили газету у мальчишки-разносчика и принялись читать разные разделы. Рикардо помогал мне со словами и выражениями, значение которых я не могла понять, и объяснял мне политическую подоплеку многих национальных конфликтов.

После кофе мы с ним вместе провели целый день, изучая город. Мы обнаружили, что Керетаро, основанный испанцами, типичный колониальный городок, полный романтики. В нем бессчетное количество церквей и соборов, имеющих историческое значение, и тенистых площадей с фонтанами и памятниками национальным героям. И все это на фоне ярко-зеленых холмов, окутанных облаками. Его обитатели казались не такими нервными, как жители Мехико: здесь повсюду по назначению использовались мусорные баки и не было криков на улицах, не ревели автомобильные гудки, а малочисленные полицейские казались более человечными, чем милитаризированные робокопы Мехико. Оборотной стороной красоты этого города была провинциальная атмосфера, не слишком привлекательная для «туристов с деньгами». Мы вскоре махнули рукой на «картинные галереи», торгующие китчевыми сомбреро, и отправились по музеям.