Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Спустя некоторое время я сказала:

— У меня к тебе вопрос.

Он кивнул.

— Почему ты никогда не говорил, что ты болен?

— Из эгоизма. Я не хотел думать об этом больше, чем необходимо.

— Я вовсе не выпытываю, чего именно ты пытался избежать. Мне хотелось бы знать причину, по которой ты не говорил это людям.

Он улыбнулся:

— Хорошо сказано.

Он снял очки и стал их протирать. Так он делал всякий раз, когда приводил в порядок свои мысли. Потом сказал, что главной причиной было его нежелание, чтобы люди обращались с ним как с больным, каковым — по его мнению — он не являлся.

И тут я решилась рассказать ему об Арчи.

Отец, казалось, не был расстроен. Он сказал, что рад, что у меня кто-то есть, на кого можно опереться, а это главное.

После чего он вернулся к атомной бомбе, а я — к Путтерману.

Мы обедали на веранде. На столе были вареный омар и мидии, кукуруза в початках, помидоры и свежий хлеб.

Ребекка к тому времени вернулась и умывалась перед обедом.

Генри сидел рядом со мной. Он кивнул в сторону блюда с мидиями и сказал: «Морские влагалища». Я посмотрела на них и поняла, что он имел в виду.

Мама обслуживала нас за столом.

— Тут все местное, кроме омара, — сказала она.

— Неужели и мидии местные? — спросила Ребекка. — Неужели такая чистая вода?

— Вода у нас замечательная, — весело отозвалась мама.

Она подала мне блюдо с маленькими «влагалищами». Я сказала:

— Спасибо, не надо.

— Джейн! — нахмурилась мама. — Эти мидии превосходны.

Несколько минут за столом царило молчание и слышался лишь хруст раковин, а потом отец начал покашливать, и я подумала, что, вероятно, поэтому мама в таком напряжении.

— Отличная кукуруза! — сказала я ей.

Отец спросил Ребекку, как продвигается ее работа над картиной, и она ответила: «Замечательно».

— Мне бы хотелось взглянуть, — сказала мама.

— Покажу, когда закончу, — отозвалась Ребекка.

После обеда отец сказал, что он устал. Мама последовала за ним в спальню, и я услышала ее слова: «Марти, милый, не нужно ли тебе чего-нибудь?»

Я проснулась рано и обнаружила, что мама плачет на кухне. Она всегда была ужасной плаксой. В карманах всех ее кофточек и халатов можно было найти скомканные носовые платки. Раньше я, как и все остальные, даже дразнила ее из-за этого. Я крепко обняла ее.

Мама сказала, что у отца высокая температура и его кашель усилился; сейчас он говорит по телефону с доктором Вишняком.

Одеваясь, я услышала его голос в соседней комнате и обратила внимание не на слова, а на тон, которым они произносились. Отец говорил так, словно консультировался с другим врачом о состоянии их общего пациента.

Когда мама сообщила, что доктор Вишняк уговаривал их вернуться в Филадельфию, чтобы сделать рентгеновский снимок, я промолвила:

— Пойду будить Генри.

Она промолчала.

А я добавила:

— Наверное, я тоже понадоблюсь папе.

— О'кей, — ответила мама, хотя видно было, что ей этого не хотелось.

Мы завтракали на веранде. Генри развлекал нас рассказами о своем боссе Альдо, великом архитекторе из Италии. Целыми днями Альдо разыгрывал в офисе оперные сцены, из-за чего все вокруг казалось более значительным и драматичным.

Для наглядности Генри сымпровизировал оперу на тему вызова механика.

— Трансмиссия! — пропел он баритоном. — Нет, нет, нет! Такого у нас не бывает…

Отец настаивал, чтобы я осталась здесь и наслаждалась уикендом до конца.

— Я еду с вами, — заявила я. — Вы же не сможете вести машину.

— Мамочка отвезет меня, — сказал он.

— Когда она возила тебя в последний раз? — поинтересовалась я.

И напомнила ему, что она управляет машиной, как велосипедом. На спусках она выключала двигатель и снова включала его только тогда, когда машина останавливалась.

— Хватит тебе! — буркнула мама. Она показывала Генри, что лежит в холодильнике, когда в гостиную вошла Ребекка.

— Доктор Розеналь плохо себя чувствует, — сообщила ей мама. — Мы отвезем его в город.

— Он съел много мидий? — спросила Ребекка.

— Это не из-за мидий, — ответила мама.

Мне было жаль, что Ребекка, оказавшись в нашем доме, не знает, что здесь происходит.

В дверях отец пожал Ребекке руку и промолвил:

— Надеюсь, мы еще встретимся.

На секунду я подумала, что он имел в виду «если я буду жив», но тут же отбросила эту мысль.

— Я тоже надеюсь, — сказала я ей. — Спасибо за отличную воду. Генри сказал:

— Позвони мне.