Исабель Альенде - Дочь фортуны

Неделя началась с наслаждения свежим воздухом, тяжелой работы и компании людей, выходцев из четырех сторон света, каждый из которых со своей собственной историей, воспоминаниями и привычками. Когда выпадало время отдыха, играли на каких-то инструментах и рассказывали истории о морских призраках и экзотических женщинах в далеких портах. Состав экипажа был далеко неоднородным, с различными языками и обычаями, хотя и всех объединяло нечто похожее на дружбу. Замкнутость и убежденность в том, что каждый друг другу нужен, сделала товарищами людей, которые даже не взглянули бы друг на друга, окажись те на суше. Тао Чьен вновь рассмеялся, причем так, как не делал это с начавшейся у Лин болезни. Однажды утром помощник капитана позвал его, чтобы лично представить капитану Джону Соммерсу, которого видел лишь издалека в специальном люке. Так он оказался перед человеком высокого роста, подставлявшего себя ветрам многих широт, с темной бородой и стальным взглядом. Направился к нему сам мимо помощника капитана, который что-то говорил на языке кантон, несмотря на то, что отвечал собеседник на свободном английском, с выдававшем аристократа показным акцентом, которому научился от Эбанисера Хоббса.

- Мистер Оглесби мне сообщил, что ты из каких-то знахарей?

- Я «чжун и», доктор.

- Доктор? Как это доктор?

- Китайская медицина древнее английской на несколько веков, капитан, - мягко улыбнулся Тао Чьен точным словам своего друга Эбанисера Хоббса.

Капитан Соммерс приподнял брови в жесте раздражения дерзостью такого мужлана, однако сказанная правда его обезоружила. Почему тут же охотно и рассмеялся.

- Что ж, мистер Оглесби, налейте три стаканчика бренди. Выпьем за доктора. Перед нами редкий и дорогой экземпляр. Впервые на нашем борту появился наш личный врач!

Тао Чьен не выполнил своей цели и не удрал в первом порту, в котором пристало судно «Либерти», потому что не знал, куда направиться. Возвратиться в Гонконг к своему отчаянному существованию вдовца было также неразумно, как и продолжать это плавание. Там ли, здесь ли – было уже все равно, и, по крайней мере, оставаясь моряком, открылась бы возможность путешествовать и осваивать методы лечения, используемые в других частях света. Единственное, по поводу чего все еще терзался, было следующее: бродя по волнам, возможно, дух Лин так и не смог бы найти свое пристанище, сколько бы ни кричал ее имя по всем направлениям. В первом порту, как и остальные, с разрешения спустился на сушу, где можно было провести часов шесть, но вместо того, чтобы тратить все время в тавернах, потерялся на рынке в поисках специй и лекарственных растений по поручению капитана. «Доктор у нас уже есть, но нужны и средства», - говорили на борту. Тот дал ему сумку с пересчитанными монетами и предупредил вот о чем. Если надумает сбежать либо обмануть, то будет искать, пока не встретит. Затем же собственными руками перережет горло, ведь все еще не родился такой человек, кто осмелился бы безнаказанно над ним подтрунивать.

- Все ясно, китаец?

- Конечно, англичанин.

- Ко мне обращаться уважительно - сеньор!

- Да, сеньор, - повторил Тао Чьен, опуская глаза, ведь уже научился не смотреть в лицо людям со светлой кожей.

Первый раз он удивился открытию, заключавшемуся в том, что, оказывается, Китай далеко не самый центр вселенной. Существовали и другие культуры, более дикие, разумеется, хотя и намного могущественнее. И даже не представлял себе, что добрая часть земного шара уже была под контролем британцев. Равно как и не подозревал, что прочие недалекие люди оказались хозяевами обширных колоний в далекой земле, поделенной на четыре континента, как дал себе труд объяснить ему то капитан Джон Соммерс в день, когда пришлось вырвать зараженный коренной зуб, как раз проплывая берега Африки. Операция тогда прошла безупречно и практически без боли благодаря сосредоточению золотых игл на висках, а также пасты с запахом гвоздики и эвкалипта, приложенной к десне. Когда закончил, то пациент почувствовал облегчение и, благодарный, все-таки смог допить бутылку ликера, Тао Чьен осмелился спросить, куда те держат путь. Путешествие без определенного курса приводило молодого человека в замешательство, которое все возрастало, если принять во внимание то, что единственным намеком была расплывчатая линия горизонта, тянущаяся между нескончаемыми небом и морем.

- Идем по направлению к Европе, хотя для себя особых изменений в этом не видим. Мы, моряки, практически всегда живем в водном пространстве. Уже хочешь вернуться к себе домой?