Курт Воннегут-мл - Синяя Борода

* * *

Мадам Берман рассказала мне о цыганах одну историю, которой я раньше не слышал.

– Они украли у римских солдат гвозди, которыми те собирались прибивать Иисуса к кресту, – сказала она. – Солдаты хватились гвоздей – а они исчезли, как не бывало. Их стянули цыгане. И Христос, и вся собравшаяся толпа – все стояли и ждали, пока солдатам пришлось посылать за новыми. Узнав об этом, всемогущий Господь выдал всем цыганам на свете разрешение воровать все, что им понравится.

Она указала на раздутую цыганскую королеву.

– Она в это верила. Все цыгане в это верят.

– Зря она в это верила. А может, это и неважно, во что она там верила. Когда она в одиночестве добралась до Долины Счастья, она почти умирала с голоду. Она попыталась украсть в усадьбе курицу. Хозяин заметил ее из окна спальни и выпалил в нее из малокалиберного ружья, которое держал под периной. Она убежала. Он решил, что промахнулся, но он не промахнулся. У нее в животе засела маленькая пулька. Она упала вот здесь и умерла. А через три дня прибыли все мы.

* * *

– Где же ее подданные, если она королева? – продолжала расспрашивать Цирцея.

Я рассказал, что даже в зените своей власти она правила от силы четырьмя десятками человек, включая грудных младенцев. По всей Европе шли ожесточенные споры, какие именно народы и народности являлись грязным сбродом, но в одном европейцы сходились: эти ворожеи, эти воришки, сманивающие детей, эти цыгане – враги всего прогрессивного человечества.

Их истребляли повсюду. Королева и ее подданные избавились от своих повозок, от привычной одежды – избавились от всего, что выдавало в них цыган. Днем они прятались в лесах, а по ночам выходили раздобыть себе еды.

И вот однажды ночью, когда королева ушла в поисках пропитания, один из ее подданных, четырнадцатилетний мальчишка, попался на краже куска ветчины у расчета словацких минометчиков, сбежавших из немецких окопов на русском фронте. Они направлялись к себе домой. Их дом был как раз неподалеку от Долины Счастья. Они заставили мальчишку показать дорогу к стоянке цыган и убили всех, кто там находился. Когда королева вернулась, подданных у нее больше не было.

Вот такую историю я придумал для Цирцеи Берман.

* * *

Цирцея преподнесла мне недостающее звено в моем рассказе:

– И в Долину Счастья она пришла в поисках других цыганских семей.

– Точно! – сказал я. – Но во всей Европе цыган почти не осталось. Большинство из них уже согнали в газовые камеры, к всеобщему удовольствию. Так им и надо, воришкам.

Она присмотрелась к мертвой женщине внимательнее и отшатнулась.

– Фу! Что это у нее во рту? Кровь и черви?

– Рубины и бриллианты, – ответил я. – Но от нее так отвратительно пахнет, и вообще вся она такая отвратительная, что никто еще не подходил к ней достаточно близко, чтобы это заметить.

– И из всех этих людей, – зачарованно спросила она, – кто же будет первым?

Я указал на бывшего лагерного охранника в тряпье, снятом с пугала.

– Он, – сказал я.

36

– Солдаты, везде солдаты, – продолжала удивляться она. – Мундиры, везде мундиры.

Мундиры – то, что от них осталось – у меня были самыми что ни на есть подлинными. Так я воздавал дань своему мастеру, Дэну Грегори.

– Отцы всегда так гордятся сыновьями, увидев их в военной форме, – сказала она.

– Да, как Большой Джон Карпински.

Это, разумеется, мой сосед к северу. Маленький Джон, сын Большого Джона, плохо учился в старших классах, и к тому же попался на продаже травки. Вот он и записался в армию, а в то время шла война во Вьетнаме. Когда он впервые явился домой в форме, счастью Большого Джона не было предела – ему казалось, что Маленький Джон встал наконец на верный путь, и обязательно теперь чего-нибудь добьется в жизни.

А Маленький Джон вернулся в цинковом гробу.

* * *

Кстати, Большой Джон и его жена Дорина собираются нарезать свою ферму на участки по шесть акров. Об этом написали вчера в местной газетке. От желающих купить эти участки не будет отбоя, потому что с верхних этажей большинства домов, выстроенных там, поверх моей собственности будет открываться вид на океан.

Большой Джон и Дорина выручат несколько миллионов наличными и переселятся в кооператив во Флориде, где никогда не бывает зимы. При этом они утратят свой собственный клочок священной земли у подножия своего собственного Арарата – избежав, впрочем, последнего акта унижения: бойни.

– А твой отец гордился тобой, когда впервые увидел тебя в форме? – спросила меня Цирцея.