Сергей Есин - Мемуары сорокалетнего

— Да откуда я знаю, — отмахнулся Владимир Васильевич, опять прикладываясь к кружке с чаем. — Этого, наверное, никто не знает. Как будет завоз. Но в тресте, когда нам разнаряживали машины, меня предупредили, чтобы мы все оформили и подали списки мигом.

— А поточнее все это нельзя определить?

— Да кто же это будет определять? Машина дело деликатное, никто не скажет.

— Да вам-то, Владимир Васильевич, скажут, — мягко, но настойчиво сказал Саша, растерялся от собственной напористости и улыбнулся той своей милой и доброй улыбкой, которая не позволяет — о чем он не догадывался, наверное, несмотря на свои почти тридцать лет, — отказать в просьбе.

— Ну, ладно, насильник, — сказал Владимир Васильевич, с видимым неудовольствием отставляя кружку, — сейчас позвоню в трест. А ты пока сходи вылей из заварного чайника гущу. Чай надо пить свежим, — откровенничал Владимир Васильевич, — специалисты говорят, что настоящий чай живет всего двадцать минут.

Пока Саша ходил к титану выливать в ведро заварку, Владимир Васильевич уже выяснил вопрос в тресте. Вернее, когда Саша снова зашел, разговор уже заканчивался, шли взаимные благодарности, приветы и телефонные выказывания доброжелательства. Наконец Владимир Васильевич опустил трубку на рычаг, отхлебнул глоток чая, чтобы притомить Сашу и придать цену информации, и сказал:

— Ну, дорогой Санчик, в рубашке ты родился. Финляндия заказала партию «Жигулей» в экспортном исполнении, но у них возникли какие-то трудности, и от машин фирма отказалась. Эту партию и будут распродавать. Пляши. Открытка на машину придет к тебе не позже, чем через три недели.

— Ну, а прямо завтра-то эта открытка не придет? — спросил Саша.

Сердце у него в груди скомкалось, ударило в ребро, и впервые какие-то неясные, но тревожные предчувствия возникли в сознании: «Не так-то это все будет легко, как казалось дома, сидя на кухне и утрясая с Нонной список». Но он тут же себя успокоил, улыбнулся, чтобы не показать своей тревоги, и сказал себе: «Не нервничай. Людей мы с Нонной наметили надежных».

— Ну, не завтра, — сказал Владимир Васильевич, — но недели через две, даже дней через десять открытка может и подойти. А у тебя какие-то сомнения?

— Никаких сомнений нет. Одна радость. Спасибо еще раз, Владимир Васильевич.

Когда Саша вошел в свою комнату, он сразу понял, что обстановка в ней необычная. Правда, Варвара Петровна как всегда лишь на секундочку оторвалась от телефонной трубки и папиросы «Беломор», которую она одновременно, не переставая говорить, курила, сказала заникотиненным баском:

— Поздравляю тебя, Русаков, с машиной. Пиво, кстати, привезли, ты не видел?

— Спасибо, Варвара Петровна, пива нет. А на машине я вас покатаю.

И тут Саша увидел, как Юлечка предостерегающе стрельнула глазами в сторону Тамары Григорьевны и приложила ко рту палец.

«Значит, Тамара Григорьевна крепко злится, что не смогла выбить меня из списка. Ну, ничего, — подумал Саша, — отойдет, привыкнет». Но на всякий случай решил душу Тамаре Григорьевне не травить и на тему новой машины больше не распространяться. Поэтому очень скромненько он поздоровался: «Здравствуйте, Тамара Григорьевна, здравствуйте, Юля», — бочком-бочком протиснулся к своему столу, достал, будто ему что-то надо было сделать по работе, свои бумажки, немножко посчитал, потом порисовал, чтобы потянуть время, чертиков и птичек и только после этого, опять маскируясь под какие-то рабочие надобности, подсел к столу Юленьки. Юленька сразу же отложила авторучку, демонстрируя, что этот визит ей приятен, улыбнулась Саше своей чуть искательной улыбкой.

Саша немножко поговорил с Юленькой — громко — о делах, а потом уже шепотом спросил:

— Что с ней? — и пробросил взгляд в сторону Тамары Григорьевны.

Юля на Сашин вопрос не ответила, а начала опять говорить о рабочих проблемах, и только закончив, так же как и Саша, шепотом сказала:

— Я скоро выйду. Покурите немножко на крылечке.

И тут Саша почему-то вспомнил Нонну, как она ему сказала о том, что он нравится Юленьке. А может быть, действительно нравится? Как же тогда он будет просить Юлю ему помочь? Это ведь нельзя. Гордость должна быть у мужчины. И тут же постарался себя успокоить: «Мы ведь с нею хорошие товарищи. Я ее ни о чем никогда не просил. Один-единственный разик. Это будет не в счет».

Не успел Саша докурить сигарету, как Юлечка появилась на крыльце с сумкой в руках.

— Я сказала, что иду в гастроном, но вы меня не провожайте, Саша, из окон все видно. Мы можем несколько минут поболтать здесь.