Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

«Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края… прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января», – негромко пел из-за стекла Лещенко.

Лейтенант с красной повязкой дежурного по подразделению и худым лицом хронически недоедающего человека оторвался от какого-то журнала, поднял голову, посмотрел на меня вопросительно.

– Кузин. Александр.

Лейтенант протянул руку, придвинул к себе раскрытую конторскую тетрадь, вгляделся в записи.

– На сегодня не вызывали, – наконец сказал он.

– Я фотографию принес, – сообщил я.

– Зачем?

Я достал из заднего кармана повестку, выложил ее на деревянную, с исцарапанной полировкой, поверхность.

Лейтенант неохотно протянул руку в полукруглое окошечко, подцепил повестку пальцами, вгляделся с брезгливой миной.

– Это не документ, – сквозь зубы процедил он и бросил повестку обратно.

– А что это?

– Липа.

– Не понял.

– Нужно быть более внимательным, – сказал лейтенант. – Там даже печати нет. Достал кто-то бланк, заполнил, бросил тебе в ящик.

– Кто? – тупо спросил я и лейтенант пожал плечами.

– Тебе лучше знать. Наверное, такие же дебилы, как ты. Спросишь потом у своих дружбанов.

Ну, чертов Виталь, – подумал я, а лейтенант, потеряв ко мне интерес, опять уткнулся в свой журнал. Я чуть подался вперед и рассмотрел, что там много ярких картинок, а рассматривает он большую цветную фотографию загорающих на пляже девиц.

Через какое-то время я негромко кашлянул и лейтенант поднял голову.

– Чего еще? – с легким раздражением спросил он.

– А что с фотографией? – спросил я.

– С какой фотографией?

– Ну, в повестке же было про фотографии. И хоть повестка, вы говорите, фальшивая… я ж старался, добывал, чтобы к строку поспеть.

– Ну, оставь, если хочешь, – безразлично сказал лейтенант. Наверное, в стремлении поскорее от меня отвязаться, чтобы вернуться к разглядыванию своих загорающих девиц.

Я выложил перед ним фотографию деда. Секунд десять вытянувший шею лейтенант смотрел на нее, не беря в руки, затем перевел взгляд на меня.

– Что это?

– У меня не нашлось размером три на четыре, – сказал я. – Пока такую вот принес.

– А чья это?

– Моя.

– А почему овальная?

– Ну… я ее с могилы деда на время позаимствовал.

Лейтенант прищурился, захлопнул свой журнал. Затем заложил руки за голову, откинулся на спинку вращающегося кресла и, пристально глядя на меня, слегка повернулся влево-вправо.

«Прощай и ничего не обещай, и ничего не говори; а чтоб понять мою печаль, в пустое небо па-а-асма-а-атри-и-и»…

– Чего, – не выдержав, спросил я.

– С тобой все в порядке?

– В смысле?

– Ну, ты на учете не состоишь?

– На каком еще… – До меня вдруг дошло и я, кажется, слегка покраснел. Во всяком случае, появилось характерное при этом свербящее ощущение в щеках. – Нет, я вашу медкомиссию еще весной прошел. И сейчас на «Текстиле» работаю, а для этого в поликлинике опять по кабинетам пришлось ходить, двести восемьдесят шестую справку получать… Так что у меня все нормально.

– А почему не призвали?

– Отсрочку дали. Осенью в институт поступать буду.

Лейтенант опять крутнулся со скрипом влево-вправо, опять на десяток секунд замолчал, глядя на меня изучающе.

– Значит, ты утверждаешь, что это твоя фотография, – наконец задумчиво сказал он.

– Ну… да. А чья еще.

Лейтенант хмыкнул. А в следующую секунду, словно что-то решив, резко подался вперед и снял трубку одного из телефонов. Затем набрал три цифры – по всей видимости, телефон был местным. Подождал несколько секунд и негромко сказал:

– Ситуация номер три.

Затем положил трубку и опять закинул руки за голову, опять стал смотреть на меня. Пока я думал, что все это значит, где-то в глубине коридора скрипнула дверь, и тихо приблизившийся старший прапорщик с тремя звездами на погонах словно бы невзначай встал за моей спиной. Все это мне как-то не понравилось и я занервничал.

– Товарищ лейтенант… так если все это ошибка и повестку мне не присылали, может, я тогда пойду? – Он ничего не ответил и я неуверенно добавил: – Мне на работу пора.

В доказательство я поднял руку, показывая часы, которые неожиданно вызвали у него интерес.

– Ты все время носишь часы без стекла?

– Ну, не то что бы… В последнее время только. А что.

Я покосился на дюжего прапорщика за спиной, обнаружил, что тот делает лейтенанту какие-то знаки, и занервничал еще больше. Затем опять перевел взгляд на лейтенанта, а тот посмотрел мне за спину и едва заметно кивнул. У меня появились нехорошие предчувствия.