Мари Н’Диай - В Китае-I. В Китае-II

Нижний зал был точно таким же, как накануне глухие стены, пустые столики, резкий неоновый свет. Патену захотелось на свежий воздух, и он пошел прямо к двери. Но дверь оказалась заперта. Он нетерпеливо подергал ручку, потом обернулся и крикнул эй, кто-нибудь! Но никто не вышел, хотя за кухонной перегородкой кто-то шептался и хихикал. Стыд какой, снова подумал Патен, краснея, и сник. Он отворил спрятанную в стене дверь в соседнее помещение и, поколебавшись, шагнул через порог. Там, в кабинете без окон, сидел за столом и писал при свете масляной лампы какой-то человек.

— Я хочу выйти, — сухо сказал Патен. Человек за столом не ответил, но с улыбкой закивал головой. — Будьте добры открыть дверь…

У Патена горело лицо, он еле сдерживал слезы и машинально твердил про себя «Стыдно, до смерти стыдно!»

Хозяин кабинета вежливо отложил работу, улыбнулся еще шире и закивал еще угодливее. Патен в досаде вышел. Сможет ли он, если сейчас покажутся женщины, с достоинством поблагодарить их и не выказать ни малейшего замешательства. Ведь, чтобы потом прельстить их своим товаром и внушить, что они не смогут жить без этих вещичек, он должен держаться с учтивым превосходством, непринужденно, обходительно и твердо.

В это время открылась дверь на улицу и вошел, как подумал Патен, посетитель. Патен подскочил к нему и схватился за дверную ручку

— Позвольте…

Но тут же отлетел, получив сильный тычок в грудь. Вошедший захлопнул дверь и встал перед ней, расставив руки. Затем уважительно поклонился, как будто удар, которым он угостил Патена, составлял часть положенных гостю особых почестей. Патен рухнул на стул, он весь вспотел.

— Если я сию же минуту не выйду, — пробормотал он, — то мне станет…

И в тот же миг подумал да я уж давно должен был окочуриться, — в зале показались две женщины, и в нем снова ожил мучительный стыд. Он закрыл лицо руками, но сквозь пальцы увидел, что перед ним что-то поставили. Миску с супом. Лоб и лысина у него взмокли. Несмотря на жару он был в костюме, при галстуке. Начальник, подумалось ему, никогда и дня бы не стал терпеть в фирме подчиненного, от которого так несет потом, и нашел бы способ уволить его, невзирая ни на какие заслуги. А он, Патен, показывается в таком виде чужим людям, потенциальным клиентам. Он оттолкнул миску и проревел

— Я требую, чтобы меня немедленно выпустили!

Но незнакомец еще решительнее заслонил дверь, продолжая улыбаться и скромно потупившись. Старшая из женщин, судя по всему хозяйка, мягко придвинула миску обратно, под самый подбородок Патену, и учтиво прошелестела

— Любая другая ваша просьба будет исполнена.

Чувствуя, что его вот-вот снова сморит апатия, но понимая, что позволить так обращаться с собой никак нельзя, Патен успел пробормотать

— Позовите мэра, я хочу поговорить с ним.

Вслед за чем преспокойно и равнодушно принялся за суп, забыв свой позор и не порываясь больше уйти. Миска опустела, а он так и сидел, почти уткнувшись носом в скатерть, безвольный и вялый. И только изредка брезжила мысль не забыть бы про работу.

— Здравствуйте, здравствуйте, месье Патен, вот и вы! Я глава местной администрации, — произнес по-французски незнакомый господин, фамильярно потрепав Патена по плечу.

Патен с трудом поднялся. Сейчас придется требовать объяснений и даже извинений, возмущаться, решат на себя надменный и презрительный вид, иначе подумают, что он понимает, почему его не выпускают, и признает такое унижение законным, но не наказание же это, в самом-то деле, за то, что он не смог вчера сам дойти до постели. Непременно нужно показать, как страшно он оскорблен. Но где взять сил…

— Приносим нижайшие извинения, месье Патен, нам, право же, весьма неловко, простите великодушно!

Чиновник поклонился, обе женщины и загораживавший дверь мужчина с готовностью последовали его примеру. Патен радостно устремился к выходу, но дверь была по-прежнему заперта.

— Простите, простите, — заладил чиновник.

Патен побагровел.

— Откроете вы наконец эту дверь — воскликнул он.

Но тут же энергия его иссякла, он снова в изнеможении опустился на стул, подпер голову руками и тупо уперся взглядом в стол. Чиновник сел напротив, дожидаясь, когда Патен заговорит. Патен же считал ниже своего достоинства заговаривать первым. Да и важно ли, в сущности, по какой причине с ним так поступают Он знал одно его держат взаперти, остальное его не касалось.

Посмотрев исподлобья на чиновника, он с удивлением заметил, что тот совсем не похож на китайца — ничего восточного не было в его облике.