Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том первый

Утром первого же из пасхальных будней Зельда и ее девицы открыли свою лавку. Сразу же набежало множество покупателей, толпившихся вокруг корзин с фруктами, ящиков с копченой рыбой, бочонков с селедкой. У отдохнувших за два праздничных дня и изголодавшихся по заработку торговок товар так и горел в руках. Вдруг в лавке появился Мейлахка, посмотрел на все происходящее с миной инспектора и громко известил всех, что в товар могли случайно попасть крошки квасного. Ничего из этого нельзя продавать до окончания Пейсаха, пусть даже фрукты сгниют. Клиенты переглядывались и пожимали плечами, глядя на этого странного мальчика. Его мать и сестры больше не могли сдержаться. Одетые по-зимнему, в шерстяных платках на головах и в валенках с калошами, они выбежали из лавки на улицу, встали, расставив ноги над сточной канавой, полной воды, и начали кричать, разрывая на себе одежду:

— Караул! Мусарники свели его с ума!

Клиенты не верили собственным глазам и ушам: такой маленький и такой праведничек! А кто виноват? Все Виленские раввины! Зельда показала на свою ладонь: как здесь растут волосы, так ее мальчик вернется к этим сумасшедшим мусарникам! Мейлахка слушал и печально качал головой. Его мать и сестры готовы продавать несомненное квасное, лишь бы подзаработать деньжат. Это квасной мир, и его надо отменить, как прах земной [180] Перефразировка выражения, произносимого во время обряда сожжения квасного перед наступлением Пейсаха. . Он вышел из лавки с поднятой головой, чтобы все окружающие видели, как мало они его волнуют. Он сразу же вспомнил, что тот, кто хочет стать настоящим новогрудковским мусарником, должен беречься как огня, не оставаться лицом к лицу с этим миром и его соблазнами. Он выпустил кисти видения из-под своего короткого пиджачка, чтобы арбоканфес стал оградой между ним и суетным миром Мясницкой улицы. Пусть все смотрят на его кисти видения и насмехаются над ним! Однако уставшие от работы прохожие даже не замечали его, и это было ужасно обидно.

Еще больше обижало его, что у него нет младшего братишки. Ему хотелось бы привезти с собой в Валкеники еще одного ученика, чтобы глава ешивы видел, что он дает возможность многим удостоиться выполнения заповедей. Мейлахка начал слоняться по дворам и искать, не встретится ли ему мальчик, который хочет стать сыном Торы. И вот в одном дворе на Шауляйской улице [181] Современное литовское название — Шаулю. навстречу ему бросился Йоселе в больших разваливающихся отцовских башмаках и в разорванной шапке старшего брата. У Йоселе были влажные глазенки, горбатый нос и оттопыренные уши. Он был похож на кролика, привезенного из деревни в город и вылезшего из ящика, выстеленного соломой, чтобы посмотреть на окружающий мир. Низкие залатанные домишки с кривыми крышами выпаривали из себя зиму. Над серыми каменными зданиями поднимался туман. Оставшийся еще снег, пожелтевший и ноздреватый, утекал в мутные ручейки. Йоселе тоже проветривался, освобождаясь от зеленоватой плесени сырых стен подвала, от тесноты и темноты, в которых жил он с сестрами. С Мейлахкой он был знаком еще по прошлому году. Йоселе дернул носиком, спрашивая, как делишки, и сам рассказал, как он сегодня перелез через высокий каменный забор.

— Человек должен знать, для чего он живет на свете. — Мейлахка разгладил свои пейсы по щекам. — Вы рассказываете мне, что перелезли через высокий каменный забор. Но что вы сделали для того, чтобы поднять выше свою духовность?

— Мы с мальчишками со двора перелезли и через железный забор, окружающий церковь на Рудницкой улице. Иноверец из церкви гнался за нами с палкой и не смог поймать. — Йоселе показал на выпущенные наружу кисти видения Мейлахки и снова дернул носом. — Почему ты носишь такие длинные кисти видения, как старые евреи с седыми бородами? Ведь мальчишки на улице будут над тобой смеяться.

Мейлахка отвернулся от Йоселе с презрением:

— Вы еще совсем мальчишка, а не разумный человек, — и отправился искать разумного человека, достойного стать сыном Торы. На углу Шауляйской и Мясницкой навстречу ему вышел Хайкл. За четверть часа до этого Хайкл проходил мимо фруктовой лавки Зельды. Она пальцем указала на него своим дочерям:

— Вот он идет, этот милый человек, который помог затащить туда мальчишку табачника и свести с ума нашего Мейлахку!

Зельда и ее девицы снова поклялись, что их мальчик больше не поедет к этим сумасшедшим мусарникам.