Константин Сазонов - Фома Верующий

Возле монастыря стоит старик и машет руками. Наш «Юго», проскользив несколько метров, останавливается, и мы выходим возле монастыря. Внезапно, подобно лавине, обрушивается тишина, лишь изредка нарушаемая стуком дятла в продрогшем заиндевелом лесу. Бородатый старик показывает на дорогу и что-то говорит Зорану, покачивая головой. Эта беседа продолжается недолго, и водитель сообщает, что дальше нам не проехать, утром на деревню Рсовци, что неподалеку, обрушился снежный заряд и дорога кончается здесь. Недалеко от монастыря я вижу деревянное сооружение, каким обычно обустраивают родник, и решаю напиться. Несколько метров даются с трудом, ноги то и дело вязнут в тяжелом, мокром снегу, но первый же глоток воды — необычайно вкусной и холодной до ломоты в зубах — преображает мир вокруг. Словно облака, которые заволокли разум, вмиг рассеялись и мир обрел новые краски. Потрясенный я стоял несколько минут, а обернувшись, увидел Зорана, который стоял, глядя на крест церкви, и шепотом молился.

— Можно ехать назад. Спасибо тебе, Зоран, за это путешествие.

— Ви, руси… како ово… а… психо, — смеется шофер и крутит пальцем у виска.

Мы потихоньку трогаемся в обратном направлении. Тяжелые тучи уходят и сначала робко, но все более настойчиво пробивается привычная глубокая синева — цвет горизонтов и незамутненного разума. У меня все получилось. Завтра я возвращаюсь обратно.

— Здраво! Како си? Или как дела?

Хозяин хостела Деян сияет как начищенный пятак. Он говорит мне, что комната уже прибрана, застелена свежая постель, а еще он несказанно рад моему возвращению.

— Сколько дней, восемь? О, это отлично, просто отлично. Вечером ты познакомишься со здешними ребятами: Миряну ты уже видел, но сегодня придет Таня. Она очень веселая, скучать не придется. Я решил — подарю тебе свой подарок. Какой? Вот, держи, — протянул мне сложенную гармошкой цветную карту города Деян. — А пока кофе с дороги и располагайся, будь как дома. Добро дошли! Или как там по-русски — добро пожаловать!

Я поселился в самом центре города. Утро на улице князя Михаила было особенным — что-то незримо изменилось за те три дня, что я отсутствовал. Пока я никак не мог понять что, но понимание пришло быстро — на торце дома появилось гигантское граффити: когда-то под самой крышей была смонтирована деревянная трапеция для лебедки, да так и осталась, словно окно в небо. Теперь в него, задрав голову, смотрел человек с бородкой ростом в несколько этажей. Словно Гулливер в стране лилипутов возвышался над пешеходной улицей и притягивал к себе взоры. Он был отлично виден из небольшого окошка в моей комнате.

Я поселился под самой крышей. Скромное пристанище полтора на три метра. Здесь уместились кровать, холодильник, маленький журнальный стол и зеркало от потолка до пола. Рядом с окошком на улицу примостилась полка для вещей и мусорная корзина под ней. Вот и весь небогатый интерьер, а большего и не нужно. Я иду в пекарню на углу и возврашаюсь в свою зеркальную обитель. После обеда мне хочется выспаться с дороги, и, даже не выключив свет, я прикрыл глаза и провалился в сон.

Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. С общей кухни доносился заразительный смех, пахло табачным дымом. Я решил выйти, чтобы выпить кофе, а после пойти прогуляться. Обувшись, я вышел на свет и увидел высокую девушку-блондинку и двух парней, которые живо и весело что-то обсуждали.

— А, вы и есть тот самый гость из России, про которого говорил наш начальник Деян? Я — Таня, — и девушка протянула мне руку для знакомства. — Это мой друг Михайло и наш приятель Филипп.

— Очень приятно, рад всех вас видеть, что вы так весело обсуждаете?

— Филипп все собирается познакомиться с девушкой, да никак не определится с местом. Что ночной клуб, что улица — везде в это время есть риск нарваться на проблемы со здоровьем через сомнительные связи. А музеи и библиотеки по ночам закрыты, — расплылся в улыбке Михайло.

Филипп был студентом философского факультета двадцати одного года от роду. Он со смехом махнул рукой в сторону товарища и полез в свой рюкзак, откуда достал книгу Варлама Шаламова.

— Я просто зачитываюсь, это же великий русский диссидент! Открыл для себя вообще великую русскую литературу и запоем читаю классиков. А вы, как вы считаете, по телевизору здесь постоянно говорят о том, что в мире возросла напряженность между полюсами силы, но ведь фактически это же противостояние метафизик, война смыслов или же деньги и ничего больше?