Виктор Московкин: Остров меняет название

— Идите сюда! — ласково позвала Нина.

Девушка послушно подошла и села на край стула.

«Э, да ты не из храбрых», — подумала Нина.

— Будьте смелее. А то, знаете, студенты — такой народ, такой народ…

— Веселый! — с забавным акцентом произнесла девушка.

— Разве? — с улыбкой спросила Нина. — Вы, очевидно, только что поступили в институт?

— Да…

На лекцию они побежали вместе. А когда Нина вышла на следующий перерыв, около аудитории ее уже дожидались. И опять с тем же акцентом:

— Чун Сиг пришла.

— Вот и чудесно! — обрадовалась Нина. — Сейчас я тебе покажу все хорошее, что у нас есть в институте.

Они прошли в фундаментальную библиотеку, где лежали на стеллажах известные и очень редкие книги, поднялись потом в «Голубой зал», а после лекции побывали в институтском ботаническом саду. Чун Сиг смотрела на все широко открытыми глазами. Для нее это был мир сказок, о котором она прежде слышала, не больше.

С этого дня их стали видеть всегда вдвоем: студентку второго курса физико-математического факультета Нину Берегову и девушку из Кореи, первокурсницу того же факультета Чун Сиг Ли.

Они привязались друг к другу, дружили так, как могут дружить между собой девушки в девятнадцать лет. Если в институте шло собрание — их видели рядом, назначался вечер — они вместе приходили гуда. Даже одежда подчеркивала в них нечто общее.

В общежитии девушки занимались за одним столом. Трудно было Чун Сиг на первых порах учебы. Только тогда уясняла смысл слов, когда переводила их на родной язык. А лекции преподаватели читали быстро. Многие слова совсем были непонятны. Чтобы Чун Сиг имела о предмете более полное представление, Нине порой приходилось называть все синонимы, какие она только знала.

Как-то Чун Сиг пришла с лекций и огорченно сказала:

— Ничего не поняла… почти…

— А ты не стесняйся, — убеждала ее Нина. — Спрашивай! Непонятно — опять спрашивай.

Чун Сиг иногда и спросила бы, но не хватало смелости: не приучена. В корейских школах в годы японской оккупации никогда такого не было, чтобы спрашивать учителя — ругали за это.

— Ну и порядочки! — возмущалась Нина.

Да, Чун Сиг согласна: порядки были никудышные. Когда она уедет на родину и будет учительствовать, она станет приучать ребят, чтобы ее всегда спрашивали, если что не поймут.

— А будет из меня учительница?

Это любимая тема ее разговоров, ее слабость. Она расцветала, становилась красивей, когда Нина с жаром начинала ей доказывать, что главное — желание. Желаешь — будешь учительницей.

В семьях бедняков желание — еще не есть исполнение. Вся прежняя жизнь семьи Чун Сиг подтверждала это. Но здесь, в большой советской стране, все по-другому. Чун Сиг верила Нине, верила в свое желание.

Она росла на окраине большого города. В детстве видела только белые горы, высившиеся с четырех сторон. Думала, что весь свет кончается этими горами. Хижины соседей-бедняков и две-три узких улочки — вот места, где родители позволяли ей бывать.

Дальше, за этими улицами, шли кварталы богачей. Там то и дело встречались японские жандармы, прибывшие «для поддержания порядка» в городе и «защиты жителей». От кого? О, Чун Сиг знала, от кого защищали ее жандармы! Девочки, которые ходили в школу, где их обучал господин учитель, тоже присланный микадо, рассказывали ей, да она и сама видела, как однажды жандармы вели связанного человека; одежда на нем висела клочьями, лицо было распухшее и лиловое от кровоподтеков; он шел, шатаясь, этот страшный человек. От него защищали жителей японские жандармы, называли его партизаном, он хотел убивать мирных жителей.

Так говорили жандармы, так передала матери Чун Сиг. Правда, мать не обрадовалась, наоборот — рассердилась. Она сказала:

— Замолчи, Чун Сиг, ты ничего не понимаешь!

А Чун Сиг думала, что понимала, думала, что многое понимала…

Мать работала в домах богачей, кормила семью. Отца Чун Сиг видела редко. Он появлялся другой раз вечером, а когда девочка просыпалась, его уже не было. В памяти оставались только загрубевшие руки, которые осторожно скользили по волосам. Так девочку никто больше не ласкал.

Раз отец пришел с незнакомым человеком. Незнакомец шутил и даже играл с Чун Сиг. Он показал ей небольшой портрет. «Ленин!» — сказал он. Она не знала Ленина, смотревшего на нее добрыми глазами. Ленин жил где-то далеко-далеко, в другой стране за белыми горами. «А разве есть еще где-то страна?» — спросила Чун Сиг. Ну конечно! Много есть стран. А в той стране, где жил Ленин, бедняки прогнали богатых. Там много детей, они учатся в просторных школах, для них построены дворцы…