Виктор Московкин - Остров меняет название

Мать, Александра Ильинична, удивилась, забеспокоилась:

— Он же у вас!..

Алька часто оставался ночевать у трактористов, пропадал подолгу в гараже, и она не беспокоилась за его отсутствие. А теперь испугалась.

— Обидел я его, — глухо проговорил Малахов. — Напрасно так.

В Ярославле много разной публики. На паренька в замасленной фуфайке и широких не по ноге резиновых сапогах никто не обращал внимания. По измятой одежде несвежему лицу можно было догадаться, что спал он в эту ночь не в постели. Он подолгу останавливался перед вывесками учреждений, расспрашивал прохожих. Ему нужна была автошкола.

У директора автошколы этот необычный посетитель появился в конце рабочего дня. Всем видом он показывал, что долго ждал он этого часа и теперь не согласится уйти, не добившись своего. Директор неопределенно хмыкнул и, не спрашивая ничего, продолжал писать в толстом журнале.

— Мне бы экзамен сдать на третий класс.

Паренек смотрел исподлобья, и это заметил директор.

— У нас, милый человек, прежде курс проходят. А как результат — экзамены.

— Я курс прошел…

— Тогда зачем сюда? Где прошел, там и сдавай. Почему не сдал?

— В колхозе-то? А кто примет? Не беспокойтесь, товарищ директор, машину я водить умею.

Директор уже с интересом глядел на гостя.

— Машину водить — этого мало. У нас вот тут приходил один. Водит, а в теории — как в лесу. Автомобильное дело ты не знаешь. Как же у тебя принимать экзамен?

— Я и пришел, чтобы вы спрашивали. Не отвечу — уйду. Может, я лучше всякого знаю…

Он напоминал школьника, которому хотелось показать свои знания перед нелюбимым учителем, доказать ему правоту.

— Образование у тебя какое?

— Десять классов. Полгода на машине работал… не всегда, давали когда.

— Ну вот что, — директор поднялся. — Пожалуй, мы с тобой сговоримся. Приходи завтра. Примем экстерном, раз такое дело. Из колхоза сам поехал или послали?

— Сам.

— Вижу, что сам. Придется сдавать теорию автомобиля. Спрашиваем строго, особенно с тех, у кого такая практика. А потом в инспекцию. Там проверят, как ты знаешь технический уход, по улицам умеешь ли ездить. Дней двадцать — и шофер. Как фамилия твоя?

— Грошев. Альберт Грошев.

— Все, Альберт Грошев. Где остановился? У родственников?

— Общежития у вас нет?

— Устрою я тебя с курсантами. Народ веселый, не обидят.

Вечером Алька писал домой письмо.

«Ты все говорила, чтобы я куда-нибудь сдавал экзамены. Я тебя послушался и сдаю, так что ты не волнуйся. Скажи Малахову, пусть не злится. Машину я не испортил, сам знает…»

Старенький грузовик дребезжит по бугристой, прихваченной первым морозцем дороге. Двое сидят в кабине: грузный и добрый Малахов и семнадцатилетний, счастливый, в кепке на затылок Алька Грошев. Он за рулем.

— Разорюсь, а зимой будет новая машина. Так и сказал. — Малахов поднял руку, предупреждая Альку нажать перед поворотом на тормоз, добавил затем: — Егор Павлович — правильный. Сказал — будет. Уж очень он доволен, что ты из грузчиков перешел. Квалифицированный кадр! У нас шоферов с десятилеткой еще не было.

— Приехал, мамка ахнула. Думала — в институт сдаю. А я ей права. Вот институт! Ладно, говорит, делай как знаешь, теперь взрослый.

— Мамку не вини. Она на тебя силы гробила, учила. Ей хочется, чтобы ты в институт попал.

После этого молчат, думая каждый о своем. По обеим сторонам мелькают деревья, припорошенные инеем. Такая же белая и ломкая трава. Когда машина съезжает с колеи на обочину, сзади стелется след от шин. След ровный, как рельсы. Не зря Алька двадцать дней катался по городу с инструктором, выровнял глаз.

— Директор сначала и думать не велел. Не будешь сдавать и все. Много у нас таких, которые без курсов права хотят получить. Только я тоже умею настоять на своем. Говорю, не пойду никуда, пока не примете.

— Молодец, — одобрительно гудит Малахов. — Так и надо…

Загреть — разжечь.