Всеволод Кочетов - Молодость с нами

— Ты сравниваешь несравнимое, — сказал Павел Петрович. — Ты заранее знал, на что идешь, ты знал, что ты будешь один, что ты будешь среди врагов. А я? Разве это враги: какая-то глупая Самаркина, которой надо повысить зарплату — и она успокоится, какой-то Харитонов, которому построй дачу, дай новую квартиру — и он будет твоим лучшим другом?..

— До той самой поры, пока ему еще что-нибудь не понадобится.

— Так кто они — враги?

— Я таких ненавижу! — Бородин уклонился от прямого ответа. — Будь моя воля, я бы порол их публично на площадях. Склочники, клеветники, карьеристы — они заваливают своими заявлениями партийный, советский следовательский аппараты. Они ходят и всюду кляузничают. Я их боюсь!

— Ты? Полковник разведки?

— Да, я. Против них должен восстать закон. Должен быть вынесен закон. Только закон их обуздает и обезвредит.

— Но что все-таки мне-то делать? — спросил Павел Петрович. — Это все теории, пожелания, рассуждения.

— Надо бороться! — ответил Бородин. — У тебя, друг мой, партбилет в кармане. Ваше бюро еще не партийное собрание. А дальше, выше — есть и еще многие партийные органы, вплоть до ЦК партии. Ты, если понадобится, должен пройти их все и доказать свою правоту. Тебя троцкисты гаечным ключом по виску трахнули?

— Ну и что?

— Тебя подкулачники обвиняли в краже инструмента? Ты сдавался? Нет, ты не сдавался. Вот тебя снова трахнули мерзавцы, ущемленные обыватели. Не имеешь права сдаваться!

Бородин кричал на Павла Петровича, Павел Петрович кричал на Бородина, и Бородин этому радовался.

Он стал уговаривать Павла Петровича остаться переночевать у них, — постель можно устроить на диване в кабинете. Но Павел Петрович отказался. Он ушел перед самым рассветом. Он еще не знал, как это будет осуществлено на деле, но он говорил себе: надо бороться, надо бороться! В эти минуты ему нужен был друг, беззаветный и преданный, не рассуждающий и не колеблющийся.

Этот друг у него был. Но Павел Петрович его не видел. Этот друг, промерзший до костей, окоченевший, измученный, шел в нескольких шагах позади него.

Еще накануне Варе стало известно, что в институте состоится бюро, на котором собрались прорабатывать Павла Петровича. Об этом ей сказала ее квартирная хозяйка, которая работала в институте.

Варя очень удивилась. Странные какие люди, думала она, неужели они не знают о том, что опыты Павла Петровича закончились на заводе блестяще. Водород почти побежден. Уже в той плавке, которую спас Виктор Журавлев, его было ничтожное количество. Варя сама производила анализы металла. В следующих плавках стало еще меньше. Павла Петровича хвалить надо, премировать, а не прорабатывать. Варя пришла вечером к институтской проходной, узнала у знакомого вахтера, что ни Павел Петрович, ни Мелентьев и никто из членов партбюро еще не выходил, и стала ждать. Она шагала по улице, и тогда мороз леденил ей ноги в тонких чулках; от ног холод шел по всему телу, ходил по спине; Варя просилась в каморку к вахтеру, к натопленной печке; возле печки ей становилось жарко, душно, тяжело, и она вновь выходила на холод, который вновь леденил ноги и пробирался по спине. Она ждала Павла Петровича; ведь, если у него там, на партбюро, будут неприятности, тогда, может быть, понадобится ее поддержка, мало ли что бывает. А главное — надо просто увидеть его и узнать, как и чем закончилось заседание бюро.

Но когда на улице появился Павел Петрович, решимость покинула Варю. Она говорила себе: вот подойду, вот подойду, она даже приближалась почти к его локтю, но Павел Петрович ее не замечал, а тронуть его или окликнуть она не решалась.

Павел Петрович ходил и ходил по городу, Варя ходила за ним, зябла, коченела, но не отступала. Она считала себя обязанной быть в эту тяжкую для Павла Петровича ночь его ангелом-хранителем.

Среди ночи Павел Петрович добрел до незнакомого Варе дома и исчез в парадной. «Не Серафима ли Антоновна тут живет?» — подумала Варя с испугом. Но она вспомнила, как ей говорила Оля, что Серафима Антоновна живет в роскошном доме с кариатидами. Тут кариатид не было.

Варя не знала, что ей делать, как быть, как поступать. Неизвестно же, сколько времени Павел Петрович пробудет в этом доме и вообще выйдет ли до утра обратно. Может быть, он там останется ночевать, может быть, уже лег и спит. Но она стояла свою вахту. Дежурная дворничиха заметила ее, то быстро шагавшую по тротуару, то стоявшую в парадной возле лестницы. Дворничиха спросила, что тут делает молодая барышня, кого или чего дожидается. Варя сказала, что в этот дом, в какую-то квартиру зашел ее отец, он больной, у него больное сердце, и она не может так бросить его и уйти домой. Дворничиха предложила обойти все квартиры и, хотя ночь, поспрошать, в какой из них скрылся барышнин папаша. Варя испугалась: что вы, что вы, ни за что, людей тревожить среди ночи, да и папа жутко рассердится, лучше уж она подождет, она молодая, ничего ей не сделается. Дворничиха сказала, чтобы Варя пошла погреться в дворницкой, а если кто выйдет из парадной за это время, она немедленно сообщит барышне.