Федор Андрианов - Спроси свою совесть

Курочкин вспомнил, что и правда, в начале каждой осени малыши на уроках труда обстрагивали тонкие реечки, и завхоз обходил все классы, укрепляя там, где это было нужно, этими реечками стёкла окон. А остатками этих реек ребятня ещё долго яростно сражалась в школьном дворе, воображая себя опытными мушкетёрами, подстать Атосу или Д’Артаньяну.

— Чего же это Заяц не едет? — с раздражением спросил Мишка. — Ведь договорились же…

Заяц не приехал, а пришёл пешком часов в десять, когда терпение и Мишки, и Женьки кончилось, и они уже совсем не надеялись, что придёт. От него явственно тянуло спиртным запахом.

— Так ты что же… — еле сдерживая злость, начал Мишка. — Ведь договорились в семь!

— А чего спешить-то? — ответил Заяц. — Ведь всё равно раньше одиннадцати на дело не пойдём. Так ради чего бы я это на три часа раньше припёрся?

— А машина где?

— Там возле школы в проулочке стоит.

— Так что ж ты, гад, — скрипя зубами, прошипел Мишка, и схватил Ваську руками за рубашку на груди и притянул вплотную к себе, — завалить нас всех хочешь? Поставил машину!.. Да её уже, наверно, полста человек срисовали!

— А ты зря не психуй, — отводя его руки, спокойно ответил Васька. — У меня в том проулочке, как бы тебе сказать, симпатия живёт. Так я завсегда, как приезжаю, в том проулочке машину на прикол ставлю. И все соседи об этом знают. Вот и сегодня я отметился. Никто и внимания не обратит. А вот если бы я в город приехал и там не побывал, наверняка бы кто-нибудь засёк.

Мишка отпустил его рубашку.

— Ну ладно. А выпил зачем? Напорешься на кого-нибудь и хана.

— А на кого напороться? — пожал плечами Заяц. — За город я по проулкам выскочу, а там с большака сверну на просёлочную дорогу. Туда и днём-то ни один гаишник не заглядывает, а ночью-то и тем более.

Из дома они вышли часов около одиннадцати. С собой взяли три мешка, кусачки, отвёртку и небольшой ломик. Парк встретил их, как и накануне, шуршанием опавшей листвы, только на сей раз оно показалось Женьке ворчливо-злобным. Как и вчера, светились только два окна учительской комнаты.

— Где тут ввод? — прохрипел Мишка, доставая кусачки. — Показывай.

— Без лестницы не достанешь.

— Ну так тараньте лестницу живей!

Женька с Васькой обошли школу, останавливаясь через каждые пять шагов и прислушиваясь. Но всё было тихо и спокойно. Удача сопутствовала им, на всём пути до мастерской никто не встретился. И лестница оказалась на месте. Они притащили её, Мишка перекусил кусачками телефонный провод. Теперь они подставили лестницу к окну второго этажа. Мишка стал медленно подниматься по ступенькам. За ним взбирался Женька. Заяц остался стоять внизу. Послышался негромкий скрип стекла, а потом радостный шёпот Мишки:

— Да тут окно не заперто!

Он по-кошачьи неслышно вскарабкался на подоконник, просунулся в створку приоткрытого окна и исчез в темноте класса. Через несколько томительных секунд снова появился в проёме окна и махнул призывно рукой:

— Давай сюда!

Женька вскарабкался на подоконник и шагнул в темноту. Следом за ним поднялся и Васька Заяц. Хотя глаза уже несколько привыкли к темноте, Женька всё равно не узнавал класса. Всё как-то было по-другому: и парты стояли теснее, и доска была чернее, и портреты на стенах казались незнакомыми.

Мишка подошёл к двери, толкнул её.

— A-а, чёрт, заперто! — прошипел он, отступил шага на два и приготовился плечом попробовать выбить её.

— Подожди! — остановил его Женька.

Он помнил, что здесь был внутренний замок, и запирался он снаружи. А изнутри достаточно было освободить вторую створку двери, и она распахнётся. Он присел, нашарил внизу крючок. Тот вошёл в петлю туго.

— Потяни на себя дверь! — шёпотом приказал Женька.

Мишка ухватился за ручку. Крючок щёлкнул, и дверь распахнулась. Они, ступая на цыпочках, вышли в коридор. Лунный свет разливался по стене и полу, блики падали на доску медалистов, переливались, и казалось, что медалисты подпрыгивают и подмигивают Женьке.

— Веди, дальше куда! — подтолкнул его Мишка.

Женька подошёл к радиоузлу, поднялся на цыпочки и запустил руку за карниз, пошарил — и сердце его похолодело: ключа не было! Он беспомощно оглянулся; дружки его нетерпеливо переминались сзади. Тогда он повёл рукою над всей дверью. И в самом конце, когда он уже потерял всякую надежду, пальцы его ощутили холодок металла. Женька облегчённо вздохнул:

— Вот он где!

В радиоузле было гораздо темнее, чем в коридоре. Осторожно, стараясь не шуметь, выбегая в коридор при каждом подозрительном постороннем шуме, они взломали шкаф, сложили в мешок электрогитары и усилитель, в другой засунули колонки.