Гумер Баширов - Честь

После своего приказа стрелять по водокачке, на башне которой находился он сам, Хайдар пережил такие минуты, что рассказать о них кому-нибудь был бы не в силах. Даже воспоминания об этом волновали его.

...Начали падать один за другим снаряды. Фашисты в смятении кинулись врассыпную. Снаряды, разрываясь, вздымали вокруг фонтаны огня и камней. Один, другой... еще один... Хайдар прекрасно понимал, что если не этот, так другой снаряд врежется в башню. Он выполнил свой долг командира и солдата. В тот момент он не думал о смерти. Им тогда владела лишь радость истребления врага, и он исступленно стрелял по мечущимся внизу зеленоватым фигурам.

Но Мансурову Хайдар сдержанно рассказал только о том, как он передал по телефону команду, как вскоре осколком снаряда был убит стоявший рядом с ним сержант, как после двух попаданий рухнула башня и он потерял сознание.

Вглядываясь в сильное, мужественное лицо джигита, Мансуров приметил холодные, как льдинки, искры в его глазах и, хотя Хайдар больше ничего не рассказывал о себе, понял, что пережил лейтенант. «Наверное, такое лицо было у него, когда рядом разрывались снаряды!» — подумал он и, не расспрашивая больше, перевел разговор на другое.

Вороная быстро домчала их до Верхней улицы и, словно боясь, что ее погонят дальше, круто свернула с дороги и остановилась у высоких решетчатых ворот. Мансуров слез с тарантаса и ласково взглянул на удивленного Хайдара.

— Добро пожаловать! Будешь гостем в моем доме. Посидим, поговорим...

— Спасибо... Если не помешаю...

— Разве желанный гость может быть помехой? Давай заходи.

Они вошли в прихожую большого, под железной крышей деревянного дома. Навстречу им вышла молоденькая девушка с приятным тонким личиком. Она была в легком цветном платье с короткими рукавами; черные пышные волосы спадали до плеч.

— Познакомьтесь, — сказал Мансуров, — моя дочь Эльфия, студентка. А этот товарищ — педагог и артиллерист Хайдар Гайсин. Из «Чулпана».

Девушка протянула ему загорелую руку и приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте! Заходите!

Она провела их в просторную комнату с террасой, выходящей в сторону Волги. В открытую дверь направо были видны большой письменный стол с телефоном и книжные шкафы.

«Кабинет Мансурова», — подумал Хайдар.

Эльфия заботливо смахнула соринки с френча отца и начала рассказывать, кто звонил и кто спрашивал его.

— Иван Петрович звонил уже два раза. А давеча Казань тебя вызывала. Там на столе у тебя все записано.

— Правильно... Сейчас со всеми переговорю. Ты, Хайдар, посиди, я скоро освобожусь.

Мансуров ушел в свою комнату, куда-то исчезла и Эльфия.

Здесь было гораздо прохладнее, чем на улице. Вероятно, от множества цветов на окнах, разлапистых фикусов в кадках на полу комната была пронизана каким-то рассеянным зеленоватым светом. Хайдару бросилась в глаза большая фотография, стоявшая на круглом столе в тени обливного кувшина с красными маками. Он подошел ближе и увидел статную женщину в форме капитана медицинской службы, с орденом Красной Звезды на груди. В памяти его возникла такая же красивая и чернобровая, как Эльфия, женщина — районный врач.

«Мать Эльфии, Джаухария-апа! Значит, и она на фронте», — подумал он, приходя в смущение оттого, что не догадался спросить у Мансурова о его жене.

Хайдар опустился на диван и огляделся. Сам Мансуров заходил, вероятно, в эту комнату только поспать на диване час-другой, и настоящей ее хозяйкой, конечно, была Эльфия. Обстановка была скромная, но все говорило о том, что здесь любят произведения искусства. На письменном столе рядом с небольшим бюстом Ленина отлитый из черного металла сокол с распростертыми крыльями. На стене напротив — хорошая копия репинских «Бурлаков». И на других стенах развешаны картины. Хайдар заметил среди них пейзаж. Что-то в этом пейзаже показалось ему знакомым. Он подошел поближе. Так и есть: на картине масляными красками была изображена их байтиракская речка. Но странно, — от самого ее берега крутыми волнами поднимался вверх зеленый массив. В этой сплошной зелени, словно весенние луговые цветы, выглядывали голубые, красные, оранжевые, белые крыши домов. В центре была площадь, от которой, как от большой звезды, зелеными лучами расходились широкие улицы.

Чем дольше он смотрел, тем больше удивлялся. Вот дома, выдвинутые на передний план. В них видны элементы старой татарской архитектуры! Большие, округленные кверху окна, сводчатые чердаки, парные резные колонны по сторонам крыльца. Только эти дома не изуродованы, как в старину, высокими оградами, которые охраняли богатство хозяина, прятали от постороннего глаза и солнечного света женщин и девушек...