Андрей Блинов - Никогда без любви

— А, Витя! Давненько тебя не было. Этот с тобой?

— Со мной.

— Проходите.

Пахнет навозом и конским потом. Где-то рычат тигры, скулит собака. Лошадей в стойлах нет. Старик понимает мой молчаливый вопрос.

— Там!

До нас долетают глухие аплодисменты. Мы проходим и останавливаемся у тяжелых портьер. Отсюда все видно. Маленькая наездница, вся в белом, в аккуратных, будто точеных сапожках стоит на широком крупе бегущего по кругу белого коня. Я знаю, его кличка Гром. Вот она падает, перевертывается — и снова на ногах. Цирк аплодирует. Рядом со мной раздаются громовые хлопки Кости.

Я вспоминаю: фамилия наездницы странно не сочетается с ее именем — Редькина Изольда.

— Ужас! — шепчет Костя. — От страха умрешь: вот-вот свалится под копыта.

— Не свалится. Я ее знаю.

Резко щелкает кнут, будто кто стреляет. Гремит оркестр. Белая лошадь, выгнув шею, бегает по кругу. Бабочкой порхает над ней, кажется, невесомое белое существо.

Конь, раздувая ноздри, бежит к нам. Я беру его за поводья, увожу. Он тянется ко мне, но у меня нет сахара. Я обнимаю его громадную голову, нисколько не думая о том, что мой костюм цвета какао завтра придется сдавать в чистку.

— Викт о р! — слышу я. — Возьмите сахар. Дайте ему. Вы так давно у нас не были, что забыли девиз — без сахара вход воспрещен.

Рука у Изольды теплая. Кажется, и сахар, который лежит на моей ладони, теплый.

— Вы все делаете свои спутники? — спрашивает Изольда.

— Иногда. — Я смущаюсь.

— А я все кручусь...

— У вас так здорово получается!

— Верно?

— Конечно. И моему другу страшно нравится.

Мы смотрим на Костю. Он стоит растерянный, в глазах его изумление.

— Да, это здорово! — едва выговаривает он.

Изольда, прислушиваясь к шуму аплодисментов, говорит мне:

— Ведите Грома. Пусть покланяется.

А сама ласточкой выпархивает на арену.

Белый конь встает на колени и кланяется. Потом я увожу его и даю сахару.

Меня разыскивает старый дрессировщик и обнимает. Костя так жмет его руку, что старик морщится. Спрашивает:

— Тоже рабочий класс?

— Рабочий класс.

Мы с Костей идем к директору, чтобы договориться о выступлении цирка на нашем заводе. Эта мысль приходит нам неожиданно.

— Жаль, — говорит Костя, — с лошадьми в цех нельзя. Твоя наездница — просто прелесть.

— Моя наездница?

— А что? Теперь я понимаю, откуда у тебя такая любовь к лошадям.

— Замолчи, а то поссоримся! Разве так можно?

— Усвоил... Молчу!

И Костя лапает меня своими громадными ручищами.