Николай Глебов - В степях Зауралья. Трилогия

— Нет, не слыхала, а партийную кличку вы легко выдаете! Читать без разрешения деловые бумаги вам даже и кличка «Маруся» не дает права! — ответила Нина и отвернулась к окну.

Сейчас, встретившись с Образцовым, она неохотно кивнула головой и поспешно зашагала к станции. Чувстве неприязни вспыхнуло в ней с новой силой. Хотелось вернуть его и спросить, как он уцелел при ежедневных арестах.

Поднявшись на виадук, девушка оглянулась. Образцова не было. Но то, что она увидела, заставило ее побледнеть. Внизу стоял длинный ряд теплушек. Возле них суетились солдаты. С лязгом открылись двери двух вагонов и на перрон друг за другом под окрики каппелевцев вышли заключенные. Среди большой группы арестованных мелькнул Виктор Словцов.

— Нет, не может быть! — прошептала Нина побелевшими губами и стала вглядываться в лицо молодого арестанта, одетого в серую солдатскую шинель. Заключенные выстроились попарно. Началась перекличка. Напрягая слух, Нина услышала имя, от которого замерло сердце.

— Виктор Словцов!

— Я! — ответил арестант.

— Он! — прошептала Нина и с силой сжала железные перила моста.

Окружив колонну плотной шеренгой, щелкая на ходу затворами винтовок, конвоиры повели заключенных к тюрьме. Нина поспешно сбежала с виадука и, когда передний солдат прошел мимо, она бросилась через ряды конвоиров к Виктору, повисла у него на шее. Не скрывая слез, нежно гладила его волосы, смотрела в дорогое лицо.

— Нина! — сколько скрытой муки и сердечной теплоты прозвучало в голосе Виктора. Прижав к себе девушку, он сам готов был разрыдаться.

В рядах произошло замешательство. К Нине подскочил конвойный офицер и оторвал ее от арестанта.

— В тюрьму вместе хочешь? Вон отсюда! — завопил он.

Арестованные, сурово хмуря лица, двинулись вперед. Виктор сделал попытку выйти из рядов, но звук винтовочного затвора заставил его попятиться. Поднимая пыль, колонна вышла на тракт.

До встречи с Ниной у вокзала прибывший с фронта в Челябинск Виктор Словцов был направлен губкомом РКП(б) в станицу Усть-Уйскую. Выехал он туда вместе с группой делегатов первого казачьего съезда. Проехав стороной Марамыш, участники съезда разъехались по станицам и поселкам. Словцов продолжал путь с казаками, братьями Новгородцевыми Петром и Михаилом.

Старший Новгородцев ехал впереди, зорко оглядывал местность: время тревожное, в ближайших от станицы поселках Советы еще не были организованы, по-прежнему хозяйничали атаманы. Да и в самой Усть-Уйской влияние дутовцев и местных богатеев было сильно.

— Сейчас дело пойдет быстрее, — продолжал начатый разговор Михаил, — главное, чтобы ты, как уполномоченный губкома, был с нами. Шашкой мы владеть умеем, а вот слово сказать народу, да так, чтобы оно дошло до души, мы не мастера.

— Да и я не хвалюсь, — заметил, улыбаясь, Виктор.

«Видать, дельный парень», — думал одобрительно Петр.

— Ты в первую очередь расскажи казакам о декретах Советской власти.

Некоторое время ехали молча. Белоснежная равнина сливалась с горизонтом. По ней изредка кружились снежные вихри.

Виктор глубже натянул на голову башлык и, придерживая лошадь, спросил Михаила:

— Давно с фронта?

— Вместе с брательником, в семнадцатом.

— Ну как, изменилась за это время станица?

— Как стояла, так и стоит, — усмехнулся младший Новгородцев. — Правил раньше атаман, и сейчас он сидит в управе со своими дружками.

— Наших активистов много? — продолжал расспрашивать Виктор.

— Человек около двадцати.

— Михаил, ты забыл про Елшанку, — прислушиваясь к словам брата, отозвался Петр.

— Верно, — согласился младший Новгородцев. — Елшанка — это часть станицы. Казачья беднота в дружбе с атаманцами не живет.

— Ну вот, слона-то и проглядел, — укоризненно заметил брату старший Новгородцев. — По приезде мы с Елшанки и начнем, — сказал он Виктору.

Братья Новгородцевы очень различались между собой. Угрюмый с виду, бородатый, степенный и сдержанный Петр, казалось, многое испытал. Плотный, коренастый, с широкими плечами, короткой шеей, закутанной в солдатский башлык, он смотрел на все серыми глазами спокойно и серьезно.

Младший Новгородцев, несмотря на утомительнее бездорожье, в седле сидел молодцевато. Круглое, как у брата, лицо с едва заметными скулами, с задорными, смеющимися глазами было подвижно и говорило о смелости и отваге хозяина. Елшанцы любили Мишку за удаль.

Никто не мог так ловко рубить лозу, нырнуть на всем скаку под брюхо лошади, схватить с земли серебряный рубль и проскакать по плацу, стоя на коне. Молодой Новгородцев вместе с братом в первые годы войны лихо дрался с немцами. Но однажды Петр привез из одной пехотной части газету и обратился к нему.