Иван Абрамов - Оглянись на будущее

Долго молчал Гордей Калиныч. Ответить было просто. Сам он никогда не был начальником дружины, да и дружины той не было вовсе. Другие были порядки и правила. Случись тогда такое, взял бы того фрея и турманом с радицкого откоса. Это просто. Было. Теперь иначе. Да и спросил Иван неспроста.

— Так это… — начал дед твердо. — К порядку, и все такое. Ты, мил человек, законы соблюдай, чтоб людям от тебя без толку не кашлять, чтоб покой был. Сволок бы куда надо.

— Хитрюга ты, дед, — понял уловку Иван. — Сволок бы ты?

— Погоди-ка, погоди! — заерзал дед на печи. — Я сказал что? Я никуда не сволок бы, чой-то я к городовому поволоку! Я сказал, если по нынешним временам и порядкам. Да. Все властя на местах, будь добрый. А морду набить да с радицкого косогора спустить дурак сумеет.

И опять понял Иван, что дед хитрит. Но было в его интерпретации что-то правильное, в самом деле под сегодняшние порядки. Ну, набил морду Егору, ну, шугнул его под горячую руку. И что? А это уже произвол…

И все равно не хотелось думать об этом. Лучше спать.

— Мы ить как, мы вас с Машей-то посменно растили, — опять свернул дед на свое. — Она дома, я тебя на закорки да к ней. У меня труба печная дымит, она ко мне шать-мать. Выросли. Теперь что же, клычку в доме затевать? Житья нет. Говорит: в суд подам. А что нам тот суд? Это дело постороннее. Сходил бы. Она к тебе с уважением. Сходи, а!

— Сейчас, что ль, бежать?

— Зачем? Как время выпадет. Да! А еще дочка Володея Порогина про тебя спрашивала. Говорит: мы вместе с Иваном в институт будем поступать. Душевная девчонка. Не гляди, что матерь ейна в молельню ходила, это она от лишнего несчастья. Они хорошей породы. Выучились бы, определились бы по начальству, квартирку бы с ванной… Спишь, что ль?

— Сплю.

— А все же сходи к Ефимихе, поддержи ее. Невестка попалась — тигра, хуже собаки Мошкаровой. Сожрет Машку-т, а она трудяга.

— Она и меня сожрет.

— Зубы повыщербит! — вскрикнул дед, как видно, опять входя в раж, — Нету таких пока. Я потому и опасаюсь, что вовсе не женишься, нету пока такой бабы, чтоб… нашу породу обратать. Ну, спи, спи, это я так. У каждого своя стезя. Только, это, купи как-нибудь будильник. А то умру тут, а ты на работу не поспеешь.

И еще говорил Гордей Калиныч. О том, что Зойка Володеева — вполне степенная и уважительная, что Володей-то в двадцать лет стал партизанским комиссаром. Говорил и о том, что, может, не надо бы в институт, дело важно не по названию. Говорил, что мечтает и очень хочет увидеть правнука. Смело говорил, зная, что Иван спит и ни за какие слова ругать не будет.

Утро начиналось тихое, погожее, ласковое. О ночном ливне напоминали лужи, расцвеченные мазутными пятнами, извилистые руслица иссякших ручьев да чисто вымытые георгины в палисадниках. Как лаковые стоят.

Оська и Тоська уже вернулись с раздобытков и шебуршили со своими ротастыми наследниками, наставляя их на путь истинный. Надо. Аист — птица умная, понимает, что не хлебом единым жив человек. Ну а грачи — семейство бестолковое, эти знай галдеж затевают. Может, радуются погожему утру, может, делят что-то, чего и разделить нельзя, возможно, у них грачиное вече затеялось. Хитрюги-воробьи купались, с разгона плюхаясь не абы куда, а в самые чистинки в лужах. Ну а люди шли на работу. Люди не торопились и не прохлаждались, не галдели и не суетились, они делали привычное. Старательно обходили лужи, не замечая ни хорохористых воробьев, ни вымытых цветов в стареньких палисадниках, ни радуги. Так ведь они не гулять вышли, они идут на работу.

Выйдя на асфальт, Стрельцов увидал впереди Зою Порогину. А рядом с ней — Никанора. Дело понятное, она сварщица, он у них бригадир. Но это вон, для воробьев. Не по-бригадирски увивается Никанор Савельич, не тем голосом поет. Да и не по пути ему тут. Эва какого крюка дал, будто там у них колдобин больше. И бригадку себе подобрал по масти. Как там Зойка очутилась и для чего?

Не собирался Иван обгонять Зою и Никанора, тем более встревать в их разговор, но они шли медленнее других. К тому же Никанор сам зацепил. Оглядел Ивана с ухмылочкой, спросил ехидно:

— Ты жив еще, наставник шпанячий? Говорят, в саму столицу приглашают недоносков обхождению учить?

— А-а-а, привет ударникам, — подстроился Иван к их шагу. — В столицу я с милой душой, да жаль тебя без присмотра оставить. Еще рванешь опять за блестящими зубами, а ты теперь чуть ли не передовик производства. Мы к тебе по обмену опытом собираемся. Как это у вас получается: работы минимум, заработка максимум?