Иван Абрамов - Оглянись на будущее

— Без вышибал перебьемся, — попытался Никанор приотстать и освободиться от непрошеного собеседника. — Инку с Акулькой прощупывай, мы сами умеем стригти-брити. Во! — пришлепнул он себя по просторной проталине на макушке. — На коне и под конем, бывали, на ровном не споткнемся.

— Ух-ах, — покачал головой Иван. — Давно ли ведром электроток носил?

— Ведром? Электроток? — смешливо морща нос, полюбопытствовала Зойка. — А как это — ведром?

— Ну, расскажи, не стесняйся, — попросил Иван Никанора, обняв его за плечи. — Гляньте — покраснел! Тогда я поведаю. Было такое дело, определил Никаношу его сердобольный дядя прямо в сварщики. Он, дескать, уже плешивый, дело знает, стричь-брить умеет, на кой ему еще учиться. Ну и припожаловал…

— Чо врешь, чо плетешь? — запротестовал Никанор. — Ты видел?

— То-то и оно, что видел, — подтвердил Стрельцов. — И слышал. Сижу на котле, слышу гомон: иди-ка, Никаноша, говорит ему Федька Фролов, в промежуточную кладовку и получи ведро электротока, наши аппараты перегрелись и грундучеть начали. Он, Федька-то, хотя и липовый сварщик, обыкновенного волосатика с лета видит. Вручил вот этому молодчику ведерку из-под солярки, накрышечку из рубероида и в путь его.

— Ну и что? — намеренно горячо заинтересовалась Зойка. Показалось Ивану, не все у них там в бригаде шито-крыто. Подумалось, что опрометчиво поступил Никанор, пригласив Зойку в свою артель.

— Как что? Все в порядке. Получил, турит. Полно ведерко, аж через край, плескает. «Куда лить?» — спрашивает. А ребята что — им не каждый день такая потеха. Лей, говорят, прямо на клеммы, они самое горячее место теперь. Ну он и шарах. А его током, а он копылки вверх. Заорал благим матом…

— Ба-асни, — осклабился Никанор. Он не обиделся, дело прошлое, но понял: неспроста Иван прилепился. Байки травить он не большой охотник, а тут вон как складно плетет.

— Насчет кронштейнов тоже басни? — искоса оглядев Никанора, жестко спросил Иван. — Сколько ж ты их наляпал, если судить по вашим нарядам?

— Кому надо, сосчитают.

— Какие кронштейны? — теперь уже искренне заинтересовалась Зоя. — Иван, на что ты намекаешь?

— Да не слушай, не знаешь его, — и опять попытался Никанор избавиться от попутчика и собеседника. — Надоело малому ярыжкам проповеди читать, под рабочих вздумал подкапываться. Сам в свою бяку и втопаешься. Не стращай, я тебе не Егурок директоров. На весь цех осрамился со своими пробами.

Ссориться не обязательно. Никанор и правда не из робких, а подымать гвалт — последнее дело. Прибавил Иван шагу, пожалев, что связался. Еще подумает Зоя… Зоя? При чем тут Зоя? И вспомнилось, что слышал где-то, совсем недавно слышал, что она уважительная, хорошей породы и собирается вместе с ним поступать в институт. Чушь какая! При чем тут порода? Но, как видно, правда, что во сне запоминается крепче, чем наяву. Ясно же, кто-то говорил эти слова. Недавно. Хотел остановиться, спросить Зойку, удивился такой несуразице, пошел еще шибче.

— Эка, припустился, хвост ему прищемило! — едко бросил Никанор, провожая Ивана настороженным взглядом. — Лучше их с дедом и людей нету. Мы тоже вкалываем…

— А что это насчет кронштейнов? — опять спросила Зоя. — Бригадир. Я ведь все равно докопаюсь.

— Ну, зачем же, все расскажу, — блудливо ухмыльнулся Никанор. — Я тебе хоть тыщу одну ночь, хоть про царя Гвидона… но в выходной день и в тихом месте. А, Зойк? Не съем же. Я ж сказал тебе: умру — не обижу. А?

— На выходные у меня других забот полно, — отказалась Зоя. — И стирка, и уборка, и уроки…

— Что-о?

— Уроки, — подтвердила Зоя. — В институт буду осенью поступать.

— Ну, скажешь! — неодобрительно покачал Никанор головой. — А после института что? Сотенка — и не чирикай? Да ты через годик по две сотни…

— Так что насчет кронштейнов?

— Чего не знаю, того не знаю. Хочешь — у Федора Пантелеича спроси. Он тут во всем кумекает.

— Придется, — соглашаясь и о чем-то предупреждая, сказала Зоя. Но пока она и сама не верила, что будет спрашивать и допытываться. Она и в бригаде-то без года неделю, у нее второй разряд. У того же Фролова пятый, он на заводе восемнадцать лет. Ну а разговоры бывают всякие. И от зависти, и в сердцах. Конечно, работа тоже разная. Можно пахать без передыху, а получишь, как говорит Никанор, рупь медяками. На то и бригадир, чтоб бригада впустую не вкалывала. Так везде. Сдельщики. И все же надо поспрашивать. Не у Мошкары, конечно.

— Не морочь себе голову, — посоветовал бригадир, переступив порог цеха. — Ты к нему самому приглядись. У Сереги ползаработка оттяпал, на «Москвича» копит. Танька наша сказала: пока не будет «Москвича», не будет свадьбы.