Алексей Мусатов - Надежда Егоровна

— Принять-то приняли… Я, Федор Петрович, в Институт игрушки еду.

— А в Литературный не вышло? Провалился?

— Да не совсем… — Степа замялся. — Я, по правде говоря, и не подавал туда. Как-то так попутала меня эта игрушка…

— Смена курса, значит… — хмыкнул Федор Петрович. — Ну-ну, тебе виднее. — И он отошел в сторону.

Надежда Егоровна и Варя стояли около вагона.

— Ну, вот и все… Учись теперь… Пиши нам… — Надежда Егоровна поправила Варе воротник блузки. — Соскучишься — приезжай погостить…

Зычно закричал паровоз, поезд тронулся. Варя чмокнула Надежду Егоровну в щеку и вспрыгнула вслед за Степой на подножку вагона. Держась за поручни, они что-то кричали, махали руками, а Надежда Егоровна двигалась вместе со всеми провожающими по платформе, приподнималась на цыпочки, чтобы дольше видеть белый Варин беретик и стриженую голову Степы.

Потом Звягинцевы направились домой. Шли щербатым кирпичным тротуаром мимо деревянных покосившихся заборов. Из тесных палисадников выбивалась листва кустарников, припорошенная пылью, выглядывали шапки белых и желтых цветов.

Федор Петрович был молчалив и задумчив.

По тротуару, перегоняя Звягинцевых, спешили к базару мальчишки и женщины с полными корзинами грибов. Надежда Егоровна взяла мужа под руку.

— Ну вот, Федор, и опять мы без домработницы…

— Так-то, пожалуй, спокойнее, — сказал Федор Петрович. — Однако я в толк не возьму: с какой стати Степа Институт игрушки облюбовал? Бредил поэзией, стихами — и вот вам, пожалуйте… — И он посмотрел на жену: — Не твоих ли это рук дело?

— Ну что ты! У Степы своя голова на плечах, — усмехнулась Надежда Егоровна и, остановив проходившего мимо мальчишку, заглянула к нему в корзинку. — Чуешь, Федор, грибная пора подходит. Давненько мы с тобой в лес не ходили.

— Давненько! — вздохнув, согласился Федор Петрович. — А знаешь, мамочка… я вот думаю: не поехать ли мне куда-нибудь? Похожу, людей посмотрю, поживу с ними…