Юрий Смолич - Мы вместе были в бою

И тут Палийчук вдруг размахнулся и ударил эсэсовца по шее. Тот бросился было бежать, но удар был так силен, что он упал с руками, простертыми вперед, к английскому берегу. Он мигом поднялся и помчался вперед во весь дух. Он бежал зигзагами, он все-таки опасался, не выстрелят ли ему в спину…

Когда он очутился на противоположном берегу, англичане тотчас же окружили его плотным кольцом.

Потом толпа англичан колыхнулась и вместе с эсэсовцем направилась к машинам.

Но в это время произошло что-то непонятное. Толпа рассыпалась, несколько солдат бросились к воде, и тут же над гладью реки захлопали одиночные выстрелы с английского берега.

Стахурский повернул бинокль и стал смотреть на реку: на легкой ряби воды часто подымались небольшие фонтанчики от пуль. Очевидно, обстреливали кого-то, кто был в воде.

Стахурский тотчас же увидел на поверхности, между фонтанчиками, голову человека. Вот она скрылась под водой, вот снова вынырнула, метнулась в сторону и опять погрузилась в воду, потом показалась далеко от того места, где рвались пули. Но стрелки перенесли огонь. Кто-то прыгнул с противоположного берега в воду и плыл сюда, к советскому берегу. Майор Джонсон и его офицеры не отрываясь следили за происходящим.

Стахурский вбежал в комнату и крикнул вестовому:

— Скорее на берег, узнать, кто в воде, оказать ему помощь и доставить сюда!

В эту минуту в горах загрохотали пулеметные очереди и несколько мин хлопнули одна за другой. Неужели враг обнаружил группу Вервейко и накрыл ее огнем?

Нет. Солнце поднялось над горами, его яркие лучи упали на гребень возвышенности, где залегла оборона центра, и, прикрывшись этой солнечной завесой, противник снова пошел в атаку.

Стахурский выглянул в окно. Солнечные блики рассыпались по травяному ковру, и луг, только что отливавший темной росистой зеленью, вдруг как бы вспыхнул, заискрился всеми красками радуги. Мириады цветов — белых, желтых, лиловых, розовых и пурпурных — раскрыли свои венчики навстречу солнцу. Можно было долго любоваться необычайной красотой утра, но в это время на опушке леса показались эсэсовцы и быстро покатились вниз по уступам гор. Первая цепь противника еще не достигла второй возвышенности, как из лесу появилась вторая. Солнце светило им в спину, в то же время слепя бойцов в центре нашей обороны. Наши бойцы не видели фашистов, не знали, много ли их, только слышали приближающийся рев.

Стахурский схватил пулемет, стоявший около окна, и окликнул ординарца. Вдвоем они поспешно установили пулемет, направив его на среднюю, ничью возвышенность, отделявшую нашу позицию от вражеской. Луч солнца проскользнул в окно, заискрился на прицеле, и мушка скрылась в радужном мелькании.

В памяти Стахурского неожиданно всплыло ненужное воспоминание: он допрашивал пленного немецкого генерала и спросил: чем генерал объясняет успехи немецкой армии на западе и поражения на востоке? Генерал ответил напыщенной фразой: «Когда солдат наступает на запад, солнце светит ему в спину. Когда он наступает на восток — солнце ослепляет его». Тогда Стахурский шутя ответил, глядя на небо, задернутое грозовыми тучами: «Генерал, не забудьте, что вас взяли в плен в облачный день».

— «Мальва» слушает! — крикнул телефонист. Потом он обратился к Стахурскому: — На левом фланге они тоже атакуют. Капитан Иванов просит подкрепления.

Что же ответить Иванову-первому? Резервов не было: водители, пекари и связные ушли с группой Вервейко. Известка снова посыпалась на Стахурского — очевидно, мина опять угодила в крышу, но взрыва не было слышно, мины рвались непрестанно, стреляли десятки пулеметов, все слилось в сплошной гул.

— Держаться! — крикнул Стахурский телефонисту. — Скажи: держаться! Вервейко пошел резать фашистский фланг! — За шумом, поглотившим все звуки, телефонист не мог услышать слов Стахурского, но он понял его по движению губ, как это понимают только в бою, и прокричал в телефон ответ Стахурского точно: Стахурский это понял по движению губ телефониста.

Прикрыв глаза от солнца ладонью, точно козырьком, Стахурский следил за развертывающимся боем. Эсэсовцы бежали по средней, ничьей возвышенности и не падали — значит Иванов-второй еще не взял их под фланговый огонь. Вот они скрылись в небольшой пади между ничьей и нашей возвышенностью, сейчас взберутся по склону и оседлают его…

Стахурскому удалось поймать прицел, и солнце резнуло его по глазам, но он увидел нескольких гитлеровцев совсем близко — они уже перевалили через гребень нашего холма и мчались по траве. Стахурский надвинул фуражку до самых бровей, на глаза ему упала тень, потом дал длинную очередь, переводя дуло пулемета то направо, то налево.