Ян Ларри - Как это было

— Как довели?

— Не знаю! Городские, говорит, в конец разорили!

— Твоя мамка путаница, — сказал очкастый, — ну, да мы об этом после потолкуем, а теперь вот что ребята: вы не поможете мне собирать горицвет?

— Чего?

— Вот это, — достал со дна лодки очкастый прямые ветвящиеся стебли, покрытые волосками.

— Это ж заячий мак, — засмеялся Коська, удивляясь глупости очкастого.

— Заячий мак? Ну и хорошо. А где он у вас растет?

— Где хочешь, там и растет. Озеро переехать, так около лесу его сколь хочешь.

— На лугах опять же. А только ты — сам собирай. Мы будем ловить.

Очкастый снял с носа очки и протер стекла платком, Подумав немного, он посмотрел по сторонам, потом старательно вытер платком широкий лоб.

— Вот что, ребята, — сказал очкастый, — вы знаете, что такое радио?

— Знаем, — неуверенно ответил Мишка.

— Ну так вот, — надел очки на нос странный человек, — есть у меня, ребята, радиоприемник. Сегодня мы его установим, и я вам дам послушать; музыку разную и все такое прочее. А когда уеду в город, радио оставлю вам. Хотите?

— Хотим, — в один голос сказали ребята.

— Вот и хорошо! — обрадовался очкастый, — да только даром-то вы наверное не захотите получить радио? Разве вы нищие, чтобы даром брать?

— Ясно, что не нищие, — важно произнес Мишка, хотя, по совести говоря, не скажи этого странный человек, Мишка не задумался бы взять радиоприемник и даром. Но сравнение ребят с нищими здорово задело и Мишку и Костю.

— Мы тебе накосим любой травы, — пообещал Коська, — даром зачем же…

— Косить ничего не нужно.

— А чего нужно-то?

— Поможете мне собирать травы!

— А ты не обманешь?

— Лопни мои кишки, — засмеялся очкастый, — или как тут у вас божатся?

— Так тоже божатся! Смотри, обманешь ежели, так…

— Что тогда?

— Увидишь что! Мы хоть маленькие, а ребята-ежики!

— Один вот тоже обманул нас, так до смерти поди не забудет, — постращал на всякий случай Костя.

Очкастый смешно задрожал.

— К ночи-то хоть не пугайте!

Ребятам, не особенно понравилась усмешка очкастого, однако решили они промолчать.

— Ладно, — свернул удочку Мишка, — поедем за травой-то..

Он посмотрел на очкастого и, подумав немного, сказал:

— Только тебе надо пересесть в нашу лодку. Гребец ты видать не из важных. Придется еще на буксире тебя тянуть.

— Идет, — согласился очкастый, — а мою лодку на веревке поведем?

— Выдумывай больше!

— Чего же ее тянуть за собой? Ясно, здесь оставим!

— Так она же уплывет, — нерешительно запротестовал очкастый.

— Ничто!

— Перелазь лучше!

Очкастый перелез к ребятам в лодку. Мишка наклонил грибакинскую лодку, зачерпнул бортом воды и быстро начал перекладывать в самодельный садок пойманную рыбу. Потом Костя перевел веревку с якорем и, прикрепив конец веревки к носу грибакинской лодки, с силой оттолкнулся.

Лодка с ребятами и очкастым поплыла в сторону леса. Грибакинская лодка, превращенная Мишкой в плавающий садок для рыбы, осталась, покачиваясь, на месте.

Ребята взялись за весла.

— Ты что, — спросил Мишка, — знакомый Грибакина или как, что он лодку-то тебе дал?

— Нет, — ответил очкастый — я у него месяц жить буду.

— А-а!

Помолчав немного, Мишка продолжал расспросы.

— Стало быть ты городской?

— Городской, ребята! А что?

— Так просто!

Ребята замолчали.

Подгоняя веслами лодку, они с любопытством рассматривали очкастого, который покуривал тоненькую папироску и крутил головой по сторонам. Самое интересное, что заметили ребята, — была огромная зеленая банка, болтавшаяся на ремнях за спиной очкастого. Любопытен был и широкий нож в кожаном чехле, который был прикреплен к поясу очкастого. Все остальное не стоило никакого внимания.

Лодка стрелой летела к лесу, оставляя за собой длинный след, блестевший на солнце как серебро.

— Поддай! — приналег Костя на весла.

Впереди стоял темно-зеленый лес, и озеро тихо плескалось у его ног. Под лодкой заскрипел песок.

Ребята выпрыгнули из лодки в воду и руками потянули ее к берегу.

— Дальше не пойдет, — заявил Костя, — вылезать нужно!

Очкастый взглянул на ноги ребят, стоявших по щиколотку в воде, и решительно шагнул через борт.

Лес стоял тихий, нагретый, пахучий и словно млел в потоке солнечных лучей; лишь порой шевелились зеленые своды и из глубин тянуло запахом смолы, слышались какие-то шорохи и веселое пение птиц.

Огромные сосны, точно выкованные из меди, подымались вокруг. Ноги утопали в мягкой хвое.