Виталий Закруткин - Плавучая станица

Вытирая полотенцем руки, Василий возразил спокойно:

— Умные люди говорят, что в природе не все хорошо устроено. Кое-что надо исправлять, дедушка. Вот мы и пробуем исправить.

— Ну чего ж, — смиренно согласился дед, — дай боже нашему телку волка съисть.

— Поживем — увидим, — засмеялся Василий, — может, и съедим!

Он сказал это, но полной уверенности у него не было. Первый опыт мог оказаться неудачным. Оставалось одно: ждать…

…Теперь Груня с утра до поздней ночи дежурила в старом амбаре. Из сложенной в аппараты икры вскоре выклюнулись личинки. Тонкие, прозрачные, как стекло, с неуклюжими желточными пузырями, еще не похожие на рыб, они кишели в сосудах, и Груня часами любовалась ими, приговаривая:

— Мои малышки, мои котики… Скоро мы вас выпустим в реку, и вы поплывете в далекое синее море.

Целый день двери амбара были широко распахнуты. Люди толпами приходили смотреть аппараты, причем приходили не только рыбаки, но и колхозники соседних полеводческих колхозов. Они наблюдали легкое движение личинок, переглядывались и говорили степенно:

— Красивое дело! Тут, ежели его как следует поставить, большая польза хозяйству будет.

— Еще бы не польза! Как курчат, рыбу выращивают. Все стадо посчитать можно и учет ему вести!

Особенно подолгу присматривались к личинкам колхозники-степняки. Дожидаясь у парома, на переправе, они приходили в амбар, беседовали с Груней и Василием, говорили друг другу:

— Для нас — это самое нужнейшее дело. Земли наши лежат далеко от реки. Мы сейчас пруды роем. Вот бы для наших прудов рыбку вырастить!

— Вырастим и для ваших прудов, — весело обещала Груня.

Но однажды утром, придя в амбар, она замерла от испуга: поступающая в аппараты вода неторопливо кружила множество мертвых личинок.

Груня бросилась за Зубовым, они вдвоем прибежали в амбар, и Василий растерянно посмотрел на аппараты.

С досадой тряхнув головой, он сказал смущенно:

— Ничего не понимаю. Все было сделано как надо.

Он забегал по амбару и остановился, осененный догадкой:

— Должно быть, мы прозевали отсадку личинок из аппаратов в ящики. После выклевывания из икры личинки карповых должны пройти стадию некоторого покоя, неподвижности. А в аппаратах ни на секунду не прекращается быстрая циркуляция воды.

Тронув огорченную девушку за плечо, Зубов сказал тихо:

— Ладно. Давай, пока не поздно, выберем живых личинок и отсадим в ящики, на реку. А опыт свой мы все-таки будем продолжать. Правда, Грунечка?

— Правда, Вася, — ответила Груня, вытирая слезы.

Вода медленно сходила с займищ, словно нехотя уступала настойчивости солнца и ветра, иссушавшего теплую землю. На залитых лугах островками стали обозначаться самые высокие места — холмики, бугорки, древние татарские могилы, которые были рассыпаны по всей придонской степи. Проходили недели, и вода, убывая, вливалась обратно в реку, а вместе с нею скатывалась выметавшая икру рыба. Вслед за старой рыбой к реке тянулось много рыбьей мелочи. Но в озерах и ериках оставалась масса молоди, которая не чувствовала приближающейся смертельной опасности.

А опасность надвигалась все более неотвратимо: днем и ночью незаметно уходила с займищ вода, и уже близок был тот час, когда последняя полоса береговой суши, выйдя из воды, должна была стать барьером между рекой и теми полыми водами, которые блестели во всех углублениях займища: озерах, ериках, старицах, мелких музгах.

В каждом таком углублении ежегодно задерживалось множество молодой рыбешки: маленьких лещей, сазанов, судачков. Чем мельче становились отрезанные от реки водоемы, тем больше погибало оставшейся там рыбьей молоди: ее склевывала прожорливая болотная птица, жрали пасущиеся на займище свиньи. Когда летнее солнце лишало полои последней влаги, остаткам несозревшей молоди приходил конец: точно опавшая с деревьев листва, валялась несметная масса рыбинок на обезводевшей земле; судорожно заглатывая сухой, палящий воздух, поводя тронутыми степной пылью жаберками, тараща в небо тускнеющие глаза, издыхали миллионы рыбок бессмысленно и нелепо, по слепому закону не рассуждающей природы.

…Четверо суток сидел Зубов над планом спасения рыбной молоди, предусмотрел каждую мелочь, несколько раз бегал советоваться с Груней, а она уже шила с подругами марлевые черпаки, проверяла в колхозных складах тару для перевозки молоди и не один раз, чуть не плача, говорила Василию:

— Негодяи эти кладовщики… Чистые бочки были приготовлены еще зимой, а они их поналивали всякой дрянью: керосином, смолой, купоросом… Как я теперь в таких бочках молодь перевозить буду? У меня же погибнут все рыбки…