Александр Жуков - Высоко в небе лебеди

Саше показалось, что в ноздри впился приторно-сладкий запах остывающих трупов, которыми была набита машина; от ужаса и отвращения у него закружилась голова, мучительные спазмы сдавили горло, и его стошнило.

— Тьфу, недоносок! — гадливо сплюнул шофер и, вскочив в кабину, ружейно хлопнул помятой дверцей.

Едва машина тронулась, Саша, шатаясь, побежал за ней.

— …По-моему, их неучастие в общественной жизни, если мы тонко укажем на это, — слегка порозовевшая от волнения, говорила Людмила Михайловна, — суд может учесть даже как смягчающее обстоятельство. А в остальном я согласна с Арнольдом Борисовичем.

— Как хотите, но если такое решение будет принято, я свое мнение изложу письменно. После суда пойдут комиссии, они этим заинтересуются. — Последнее Анна Денисовна сказала только для директора.

— А что нового скажете вы о Батове и Никишине? — осторожно поинтересовался Василий Петрович.

Учительница математики проработала в школе больше двадцати лет. Ей несколько раз предлагали место завуча и даже директора в соседней школе. «Я — математик, а уж если пошла бы в директора, то лучше на какую-нибудь маленькую фабрику. Там за выполнение плана хоть премию дают!» — обычно с шуткой, но твердо отказывалась Анна Денисовна.

— Вы требуете новое, а я повторю то, что всем давно известно: ребят в обиду не дам! — Она вытащила из-под стола сумку с продуктами и поставила перед собой, давая тем самым понять, что игнорирует педсовет.

— Наши ученики совершили уголовное преступление, а мы строим из себя этаких покровителей. А что бы говорил каждый из нас, окажись он на месте того человека, которого Никишин ударил по лицу?! — Досадуя на прорвавшуюся горячность, Василий Петрович понизил голос: — Добренькими быть проще, чем справедливыми…

В учительской наступила тишина, и было отчетливо слышно, как трется о стекло ветка клена с уцелевшим, еще наполовину зеленым листком.

1984