Командующий Братско-Окинским фронтом Бугров сообщал: его разведка установила, что на нескольких крупных станциях транссибирской магистрали готовятся восстания рабочих. Бугров обращал внимание Крайсовета на то обстоятельство, что руководящее влияние в руках эсеров и меньшевиков, поскольку большевистские организации разгромлены и уничтожены.
Было ясно, что эсеры и меньшевики попытаются использовать революционные выступления рабочих в своих целях.
Брумис решил послать срочную телеграмму в Главный штаб и командующим фронтами. И начал уже ее составлять, когда его прервали. Сперва перфильевский учитель, а затем шумная делегация потерпевших от Глашкиной ветрености жен.
Брумис перечел написанное:
« Чрезвычайная, военная, вне очереди.
Главному штабу, всем командующим фронтами и отрядами.
Ввиду развертывающихся событий народных восстаний вдоль железнодорожной магистрали Сибирского пути с падением важных узловых пунктов выплывают социалистические коалиции эсеров и меньшевиков. Берите инициативу движения в свои руки, подчиняя их признанию существующего краевого Совета, ибо этим самым будут достигаться все наши цели и задачи, за которые подняты в полуторагодовой борьбе наши знамена...»
И, медленно произнося вполголоса каждую фразу, дописал:
«Не дайте коалициям воспользоваться моментом и выхватить из наших завоеваний себе козырь и опору, которая в дальнейшем может плохо отразиться на всем движении. Народ за нами и под нашими знаменами. Крепче, властно и шире развертывайте знамя власти Советов.
Председатель Крайсовета Брумис».
Поставил твердую четкую, без всяких закорючек, подпись и хотел кликнуть Митрофана Рудых, чтобы вписал номер и отослал тут же на телеграф.
Но Митрофан сам вбежал, размахивая бланком телеграммы.
— Вот полюбуйтесь, что творят товарищи партизаны!
Телеграмма была из Крутогорья.
«Отряд командованием Чебакова производит незаконные реквизиции аресты тчк Двое арестованных ресстреляны без суда тчк Просим вмешательства защиты Костоедов».
— Кто такой Костоедов? — спросил Брумис.
— Вполне достойный человек. Лично знаком.
И тут только Брумис обратил внимание, что телеграмма адресована: «Крайсовет Рудых».
— Потому и обращается лично к вам?
Прочитав в телеграмме фамилию Чебакова, Брумис сразу вспомнил, как нелестно отзывался об этом командире и его отряде Сергей Набатов. Но то, что «вполне достойный» Костоедов обращался за помощью к Рудых, настораживало.
— Так почему же лично к вам?
— К кому же еще? — резко возразил Рудых. — Мужик обращается к мужику.
У Брумиса на щеках заиграли желваки.
— А я что, барин?
Митрофан спохватился.
— Вы не так меня поняли. Я же пояснил вам, что этот человек мне знакомый.
— Уверен, — медленно и веско произнес Брумис, — что в данном случае Чебаков расстрелял того, кто заслуживает расстрела. — Помолчал и добавил: — И все же ваш знакомый прав. Без следствия и суда расстреливать нельзя. Я пошлю телеграмму главнокомандующему.
2
Трофим Бороздин вытянулся по форме и доложил:
— Приговор приведен в исполнение!
— Где расстреляли? — спросил Вепрев.
— На реке. Земля теперь стылая. Спустили в прорубь.
— Абсолютно правильно! — Преображенский мотнул клювастой головой. — Поднявший руку на народ недостоин честного предания земле.
Трофим Бороздин покосился на главнокомандующего и только крякнул. Вепрев усмехнулся. Не будь он здесь, Преображенскому довелось бы сглотнуть крепкое словцо от Трофима.
— Как держался? — спросил Вепрев.
— Матерый волчина. Только глазами зыркал.
— Просьбы были?
— Спросил я его, как положено. Покривился и говорит: «Все равно не выполнишь». Говорю: «Отчего же? В последний раз можно уважить». — «Мое, говорит, последнее желание, поглядеть, как тебя на осине вздернут...» Еще у самой проруби грозился: «от своей петли не уйдешь!» Со зла три пули в его всадил.
— Своею собственной рукой! — продекламировал Преображенский.
Трофим Бороздин снова насупился, а вошедший вместе с ним в штабную избу и скромно стоявший у двери Аниська Травкин заметил:
— Петруха Перфильев вовек тебе, Трофим, не простит.
И, отвечая на взгляд Вепрева, пояснил:
— Зарок давал: самолично сверну шею Рубцову. А тут, выходит, упустил...
— Он теперь в Крайсовете заседает, — усмехнулся Преображенский, — некогда ему заниматься отвертыванием голов.
Читать дальше