Исаак Гольдберг - Никшина оплошность

— В Плишкинском?..

— В ем самом.

— Чего ты мелешь?!

— Чего боташь-то?! Каки-таки красные в Плишкинском бору?..

— Да я видал... — растерянно оправдывался Никша. — Сустретились они мне, я спрашиваю: «Красные?» — они мне: «Красные»...

— А больше ничего?..

— Больше ничего... Покурить дали. Потом, как я был уставши от угощенья, пошел я под кустик и соснул. И разбудили меня вот эти, его связчики, — ткнул он черным пальцем в солдата, караульщика своего. — Я со сна-то и объяви им про красных... Ах, сплошал я, ребята! Вот уж как сплошал, никакого ума приложить не могу...

— Ум ты давно пропил! — сказали ребята. Потом переглянулись недоуменно и засоображали:

— Кого же там, ребята, в Плишкин-то бор занесло?.. Бадайские — так им еще не время... Видно, с пьяну это ему помстилось... С самогону...

— Нет, ребята, ей-богу, я там парней каких-то оружейных видал!.. Не помстилось это мне!

Солдат поглядел на ребят и снова подал голос:

— Хушь он обормот, а это он правильно: диствительно партизан он в той местности обнаружил. Потому, как есаул по его донесению всюю роту туда двинул...

— Вот кака штука!? — встрепенулись ребята.

— Ладно! Айдате!..

И пошли и повели с собою Никшу, который уныло подобрал свою фуражку, и его конвоира.

Есаул Агафонов — человек, почитай, с детства военный. Есаул Агафонов — человек решительный. Получив донесение, что партизаны проявились с той стороны, где им не полагалось быть, и сообразив, что против его отряда что-то замышляется неожиданное и коварное, он привел свою роту в боевую готовность и повел ее навстречу опасности.

Он строго-настрого приказал соблюдать тишину и осторожность, чтоб не вспугнуть неприятеля и застигнуть его врасплох.

— Они думают нас застукать невзначай, а мы на них насядем, как снег на голову! — злорадствовал он.

Отряд растянулся и пошел тихо и настороженно туда, где Никша встретил красных. В другую же сторону, туда, где должен был находиться Власов со своими людьми, есаул отправил заставу, наказав при встрече с Власовым передать ему приказание окружить неприятеля.

— Будем мы его бить и в лоб и в задницу!.. — решил Агафонов.

Когда передовые нащупали у Плишкиного бора неприятеля, Агафонов выставил пулемет и, выждав удобную минуту, начал обстрел. Неприятель ответил тем же.

Пошла катавасия. Началась пулевая музыка. Задрожали кустарники; затрещали, сшибаемые пулями, ветки, посыпались хвоя, листья. Дымом вонючим, пороховым понесло.

Подпоручик Власов шарил в лесу. Агафонов получил сведения, что где-то поблизости собираются в отряд пьяновские, из полусожженного села Пьянова, крестьяне. Подпоручику надлежало разыскать этот отряд и, если он не особенно велик, разбить его. А в случае, если он окажется сильнее Власовского отряда, обложить его и гнать к есаулу вестовых за подмогой.

Подпоручик пошарил усердно по еланям, по боркам. Ничего подозрительного не встретилось. Только однажды застава наткнулась на пьяного, нелепого мужичёнка, который с пьяных глаз принял отряд за партизан, и от которого никаких сведений, ценных для подпоручика Власова, как доложил старший, добиться нельзя было.

Потом полурота Власова растянулась в лесу, недалеко от того места, где встретился мужичёнка пьяный, на отдых.

Солдаты составили в козлы ружья, собрались возле них в кучки, прилегли, закурили. Было тихо в лесу. Сосны млели в зное и пахли терпко и пряно. Разогретая палая хвоя мягко шуршала под ногами. Гудели протяжно комары. Они вились над людьми, жалили, беспокоили. Густые дымокуры отгоняли их плохо.

Солдаты лениво переговаривались, врали друг другу, хвастались, незлобливо переругивались. Власов в тени сосен клевал носом и досадливо отмахивался от комаров. Взводный услужливо разжигал ему дымокур, накидывая на красный огонь свежую траву и гнилушки. Грязно-молочный дым полз тяжело к верхушкам дерев. Ловя минуты вялого бодрствования подпоручика, взводный осторожно поучал:

— Нам бы, ваше благородье, рази в эту сторону подаваться?.. Здесь никаких партизанов. Здесь спокойно. Вот ежели за Пьянову через хребты, тамока, может быть, и достигли кого... Неправильное направление дадено командиром...

Власов таращил сонно глаза и, стараясь быть внушительным, отвечал:

— Ну, ну... Начальство, брат, дело знает... Не глупей тебя...

— Да я знаю, что не глупей, а только никакого резону нет нам здесь шарить. Только комаров кормим...

И тут быстро сунулся, уминая траву, топча кустарники, солдат сторожевой: нагнулся к начальству, красное, возбужденно-веселое лицо показал и: