Александр Розен - Почти вся жизнь

В упряжке тоже было спокойно; бок болел ужасно, и царапины на морде саднило, но Самсон тащил упряжку в полную силу. Да и другие собаки старались как никогда: уж ежели признанному своему любимцу Тулуп задал такую трепку, то что же их ожидает, если они будут лениться…

Прошло три дня, бок у Самсона перестал болеть, в знак прощения Тулуп даже повозился с ним на морозном солнышке. Через неделю в питомник снова приехал корреспондент из газеты, но Самсон, едва увидев блестящую штучку на груди, спрятался, да так, что даже Лида не могла его найти.

С каждым днем упряжка становилась все тяжелей. Теперь с собаками работала еще одна девушка, Лидина помощница, веселая краснощекая Катя. Иногда. Лида ложилась в нарты на носилки, а Катя бежала рядом с упряжкой, подгоняя собак, а потом они менялись — и на носилки ложилась Катя, а рядом бежала Лида.

Однажды нарты перевернулись. Вообще-то ничего страшного: в нартах в это время лежала Катя, а не Лида, но начальник питомника стал сердито кричать, и Лида стояла перед ним руки по швам. Впервые Самсон видел этого человека таким рассерженным. И это всего-навсего из-за краснощекой Кати!

В питомнике они прожили до сильных морозов, а потом снова вернулись на берег Невы. Самсон всегда спал крепко, а после переезда тем более. Но тут ему приснилось, что Лида не спит, и он проснулся посреди ночи. В самом деле, хозяйка не спала. Краснощекая Катя спала и даже тихонько храпела, а хозяйка не спала. Ничего ей не угрожало, а она все-таки не спала, и Самсон, стряхнув с себя ночь, подошел к хозяйке и, как бывало когда-то, сунулся ей в ладони.

И вот, наконец, пришло утро, которое так ждали. Еще было темно, когда вокруг загремело. Все вскочили и выбежали из землянок. И Лида тоже выбежала и молча смотрела на противоположный берег. Там, в морозном тумане, уже рвались снаряды и с каждой минутой зимний гром становился все сильней и сильней. Это Красная Армия рвала кольцо блокады. Рассвело. Нева почернела. Сражение началось.

Лида потрепала Самсона по мускулистому загривку:

— Держись веселей!

А Самсон отлично знал, что после этих слов ему надлежит держаться весело и бодро.

Как ни странно, но весь день и Самсон и другие собаки болтались без дела. И только поздно вечером их запрягли.

На этот раз упряжка спустилась к самой Неве и помчалась по льду на левый берег, да так быстро, что сыпались искры с полозьев. Было куда тише, чем утром и днем, гремело не близко, луна светила не ярко, а потом совсем зарылась в тучи. В полной темноте они поднялись вверх по крутому берегу. И это было самое трудное из всего, что пришлось пережить за эту ночь.

Они поднимались медленно, но не только потому, что было скользко, а потому, что здесь повсюду лежали люди. Лежали молча и неподвижно, по-видимому, спали, хотя никогда раньше Самсон не видел, чтобы люди спали прямо на льду и в таких неудобных позах.

Еще менее понятным было поведение Лиды и Кати. Они остановили собак и стали с фонариком обходить спящих, словно пытаясь их разбудить. Иногда, когда спящий спал лицом вниз, они поворачивали его на спину. Но если человек все-таки не просыпался, они оставляли этого спящего и спешили к другому.

Но один из спящих все-таки проснулся и застонал. Лида и Катя взяли его на носилки и положили на нарты. Вот это уже дело другое, это напоминает питомник. Сейчас Тулуп двинет вперед — и поехали, а это радость — бежать в упряжке вместе с другими собаками.

Но еще один человек проснулся, и ему тоже помогли сесть в нарты. Странно — в питомнике упряжка брала только одного человека.

Теперь они бежали через реку домой. Гремело близко, и на льду то там, то здесь возникали столбы черного дыма. Самсон не обращал на них внимания. Точно так же рвались на учениях взрывпакеты, и бывало, что Самсона или другую собаку выпрягали, а на ее место ставили другую… У людей каждая игра имеет свои законы.

На своем берегу они задержались недолго: Лида и Катя вынесли носилки с людьми — и упряжка снова двинулась в тот же путь.

Все было бы ничего, если бы не крутой подъем. Но и крутой подъем не страшен, а страшно, когда приходится пробираться среди спящих людей и вдруг выходит луна, и у спящих начинают блестеть глаза…

Только утром их распрягли, и только тогда Самсон понял, как он устал. Ноги стали совсем не свои. И даже есть не хотелось. Другие собаки сразу накинулись на еду, вылавливали мясо из супа, а потом уже лакали суп и догрызали кости.

Самсон ел нехотя. Суп показался ему не то слишком горячим, не то пересоленным. Он поворчал, поворчал, сделал неловкое движение и опрокинул миску. Немедленно он получил шлепок от Тулупа, опомнился и стал подбирать обед.