Александр Розен - Почти вся жизнь

Борис умный и опыта у него много, но разве в письмах все скажешь и разве письма могут заменить встречу?

И Валя снова вспоминала ту холодную ночь в поезде, когда она с Леной стояла у окна вагона. Лена тогда искренне удивилась:

— Только поженились — и уже расстались!

— Раз надо, тут уж ничего не поделаешь, — ответила Валя. — Каждый из нас любит свое дело…

Сколько в этом ответе было наивной самоуверенности. «Да, молодость…» — думала Валя так, словно с тех пор прошло много лет и она стала старухой.

Конечно, и тогда уже, с первого дня разлуки, она мечтала о встрече с Борисом, но все не так, как сейчас. Она мечтала, что вот пройдет время, к ней на стройку приедет Борис, они пойдут гулять по улицам нового города, и она покажет ему свою работу. Он будет гордиться ею и будет вспоминать, как приехал снимать «Выпускные экзамены», и скажет: «Вот уж не думал тогда, что ты так развернешься».

Сейчас ей хотелось, чтобы Борис просто-напросто был здесь и чтобы он обнял ее. Прогулки… Хорошо сейчас бы очутиться в Ленинграде… в Летнем саду. Лебеди в пруду. И много роз… В этом году в Ленинграде много роз…

Когда Валя подошла к своему дому, было уже поздно. Над бульваром в высоком беззвездном небе стояла полная луна. Домой идти не хотелось: Лена дежурила у себя в яслях, а быть сегодня одной…

Валя печально взглянула на свое окно и увидела, что в комнате горит свет. Значит, Лена уже вернулась домой? Валя взглянула еще раз, увидела, как дрогнула занавеска… Из окна выглянул Борис.

Прошел уже час после встречи Бориса и Вали, но они ни о чем не спрашивали друг друга, и Валя не понимала, как случилось, что Борис здесь, и чувствовала только радость. И еще она не могла понять, как это всего только час назад ее волновало и печалило все то, что было вне ее любви.

В первом часу ночи вернулась с дежурства Лена, и только тогда Борис стал рассказывать, почему он здесь. Это не отпуск и не выигрыш в лотерею. Он приехал сюда работать. Вместе с ним приехали его ассистент и администратор. Они остановились в гостинице, а Борис побежал сюда, и, откровенно говоря, ему показалось, что от гостиницы до Вали еще день пути. А здесь всего-то пять минут ходу. Дело, по которому он здесь, довольно обычное. Надо снять короткометражный фильм о строительстве. Должен был ехать другой оператор, но когда Борис узнал, что намечена для съемки именно эта стройка, он бросился к директору студии и пал к его ногам: молодая жена — и вечность с ней не виделся! Ну, один-то раз в вечность даже директор студии обязан проявить чуткость!

Валя как сквозь сон слышала, что Лена «категорически против гостиницы» и что «Борис будет жить здесь, а она поживет у Симы… вы еще не знаете нашу Симочку… это чудесная девушка, радиотехник, красавица, каких мало…»

— И никаких «но». А сейчас только один вопрос: чем вас кормить?

— Да это какое-то самопожертвование! — засмеялся Борис.

— У нас есть тушеная морковка, творог и котлеты, все это надо съесть. Как же так! — волновалась Лена.

— Он съест, Леночка, ты не беспокойся, — сказала Валя, глядя на Бориса и словно говоря: «Вы же видите, он совсем ручной».

— Ну, как в Ленинграде? — спросила Лена.

— Как всегда в это время: пылища, скучища… Впрочем, я ведь очень мало бываю в городе. На три дня приеду, успею соскучиться и снова на волю… — Борис улыбнулся, и Валя подумала: «Вот за эту улыбку я его полюбила».

— Как бы я хотела хоть на минутку очутиться в Ленинграде, — сказала Лена.

— В самом деле? — спросил Борис, чуть заметным движением поправив свои рыжеватые волосы.

«Мне всегда нравилось вот это его движение», — подумала Валя и сказала:

— Да… Я бы тоже хотела хоть на минутку в Ленинград.

Она вдруг ясно увидела себя в Ленинграде. Она идут вместе с Борисом по Невскому, и все обращают на них внимание, — у Бориса такое тонкое, изящное лицо, а она, наверное, только что с Юга — так загорела…

— Кажется бы, в первый вечер забрала маму и пошла в Мариинку, — сказала Лена.

— На «Аиду»?

— А что? Новая постановка? Вы видели?

— Я? По правде сказать, у меня идиосинкразия к опере. В Мариинку я ходил только в то время, когда ухаживал за Валей. Ходил аккуратно, добросовестно, а в антрактах мы ели кремовый торт и Валя читала мне вслух либретто: «Сцена вторая. Дача Лариных. В то время как хозяйка варит варенье, Онегин гуляет с Татьяной». — И Борис знакомым движением протянул Вале левую руку.

— Ну, я пошла, — сказала Лена. — Нет, вы меня не уговаривайте. Выйду замуж и потребую от вас такого же самопожертвования…