Александр Розен - Почти вся жизнь

Сарбян подошел к Ларину:

— Будем разбивать?

Ларин ничего не ответил. Нахмурившись, он вдумывался в знакомый вопрос Сарбяна.

«Да, да, — хотелось ответить Ларину, — будем разбивать, пока не разобьем. Разбивать, прогрызать, подавлять. В этом смысл всего, что мы делаем и что должны сделать». Но в ответ он только кивнул головой Сарбяну и дал команду на огневые.

К утру Ларин заставил немцев замолчать.

И вот он — новый рубеж: разбитые нашими снарядами блиндажи, раздавленные пулеметы, вывороченные землянки, ящики с гранатами, пустые фляги.

Весь день батальон вел бой и к вечеру подошел к месту, которое называлось на карте «Развалины».

В бинокль хорошо была видна деревня, плотный ряд изб, тяжело осевших в снегу.

Богданов докладывал:

— Немцев в деревне много. Но в самой деревне нет укреплений. Немецкие доты защищают подступы к деревне и с фронта и с тыла.

К шести часам стемнело. В обход деревни Сарбян направил пулеметную роту. Ларин придал ей два орудия под командованием Новикова. Задачей роты было не выпустить немцев из деревни.

Ночью, когда немцы отступили, западня захлопнулась. Издали казалось, что из самых сугробов вырвался огонь и, прорвав ледяную корку и разбрасывая искры, кинулся на строения.

Деревня сгорела так быстро, словно огонь сдул ее одним жестоким порывом. Обозначились черные квадраты земли, по краям которых, зажатый между пеплом и снегом, бежал огонь. Вокруг этих затухавших костров повзводно отдыхали бойцы. Пленные немцы стояли рядом.

Ларин тоже присел у огня. Горьковатый дым клонил ко сну. Сквозь дрему он слышал разговоры и восклицания. Много раз слыхал он эти разговоры и восклицания, после того как кончался бой и стихал первый порыв ярости.

Кто-то дотронулся до плеча Ларина. Он открыл глаза и увидел Николая.

— Хорошо стреляли, — сказал Ларин. — Орудий с передков не снимайте. Сейчас подтянется сюда весь дивизион. Садись. — Он снова задремал, и Николай сел рядом с ним.

— Первый раз, товарищ капитан, живых немцев вижу, — сказал Новиков.

— Что, что?

— Я говорю: в первый раз немцев вижу, — повторил Новиков, со злым любопытством разглядывая пленных. — Сброд…

— Это точно, что сброд, — подтвердил Богданов. — Однако первое время вводили в заблуждение. Помню, в июле сорок первого я ихнего караульного начальника снял. Притащил к комбату. Рубашонка аккуратненькая, воротничок отутюжен и на брючках складочки, — рассказывал Богданов. — Ну, рыцарь, да и только.

— К стенке поставили? — спросил кто-то возбужденно.

— Обожди! Сел наш рыцарь за столик, взял в руки карандашик и со всеми подробностями объяснил обстановочку. Мы по этой обстановке так потом вдарили…

Бойцы захохотали. Но кто-то тяжело вздохнул, и смех разом стих.

— А это я, — сказал Родионов, поднимаясь. — Да вы не беспокойтесь, товарищ младший лейтенант. Я их и пальцем не трону. Видеть их не могу. Тошнит… Разрешите отойти…

— Разрешаю, — сказал Новиков.

Бойцы разговаривали между собой, и гитлеровцы тревожно прислушивались к этому разговору.

— Вот в Германию придем и всему миру расскажем, что фашисты у нас натворили. И весь мир ужаснется…

— Мир ужаснется, а воюем-то мы одни.

— Трудненько будет их научить по-человечески жить.

— Однако придется.

За ночь к новой линии фронта подтянулась вся дивизия. И снова началась жизнь, которую раньше, до наступления, невозможно было представить и которая сейчас казалась обычной и естественной.

Утром батальон подошел к новой оборонительной линии немцев. Разведка сообщила: артиллерийские доты.

Сарбян получил приказ занять оборону, Ларин — перейти на методический огонь.

Макеев пришел на наблюдательный пункт первого дивизиона для того, чтобы объяснить Ларину боевую задачу.

— Все силы сосредоточиваются сейчас на направлении главного удара — Красное Село. Наша дивизия обеспечивает операцию с фланга. Когда Красное Село будет взято, весь немецкий фронт затрещит. Нам приказано перейти к жесткой обороне. Ясно вам, Ларин?

— Ясно, товарищ подполковник. Разрешите доложить, товарищ подполковник, имею дополнительные соображения.

Макеев взглянул на него спокойно:

— Докладывайте.

— Немцы рассчитывают на силу своих артиллерийских дотов, — говорил Ларин волнуясь. — Для них совершенно очевидно, что мы займем оборону. А я предлагаю неожиданным для немцев ударом прорваться и продолжить наступление. Вывести весь мой дивизион на стрельбу прямой наводкой. Вот что я предлагаю.