Николай Камбулов - Огонек

Раннее утро. На берегу реки стоит капитан Максимов. Он пришел сюда, чтобы наметить место для предстоящего занятия по плаванию. Медленно очищается река от тумана. Серые облачка, чуть дрожа, тянутся кверху, обволакивают верхушки верб. За спиной офицера слышится то глухой топот ног, то дробные хлопки множества рук. И по тому, как слабеет этот шум, Максимов догадывается — физическая зарядка в роте подходит к концу. Пора бы прибыть с докладом Орлову…

Орлов — солдат-первогодок сегодня в свободной смене внутреннего наряда. Уходя на реку, капитан приказал ему сообщить об окончании физзарядки. Максимов мог бы и не требовать этого, но хотелось проверить исполнительность подчиненного. Максимов принял роту недавно, до этого работал секретарем комсомольского бюро части. И теперь вот старается использовать каждую возможность для знакомства с людьми, которыми придется командовать не один год.

Опоздание Орлова заставляет капитана отвлечься от реки. Максимов поднимает голову и видит неподалеку от себя командира восьмой роты майора Басова, стоящего у крутого обрыва.

— Ты чего здесь торчишь? Иди сюда, новость сообщу, — зовет его тот, уперев руки в бедра. Шесть лет назад они окончили одно военное училище. Вместе прибыли в полк. Но служба у них сложилась по-разному: Максимова избрали секретарем комсомольского бюро части, Басов же стал командиром роты. Он обычно подшучивал над работой Максимова, но когда узнал, что тот принимает роту, да еще девятую, — «На то она и девятая, — говорили в полку, — чтобы первой не быть», — был немало удивлен. «Алешка, комсорг ты мой правильный, ты с ума сошел! Зарежет тебя девятая», — заявил он в первый же день заступления Максимова на новую должность.

Алексей подходит к Басову. Тот, словно забыв, зачем позвал, по-медвежьи поворачивается к стоящему рядом солдату:

— Раздевайся, Рыжов, не тяни волынку.

— Глубоко тут, товарищ майор, — передергивает плечами Рыжов. — Могу утонуть, я ведь степняк…

Басов молча сбрасывает с себя обмундирование и, ни слова не говоря, прыгает в воду. Вынырнув, кричит:

— Прыгай, тебе говорят! Не утонешь, командир рядом!

— Вот напасть-то, — жмется солдат, глядя на Максимова.

Алексей знает Рыжова, ему не раз в бытность секретарем приходилось разговаривать с солдатом. Робкий, с ним, вероятно, надо поаккуратней. Максимов быстро раздевается и берет Рыжова за руку:

— Вместе пошли, не робей… Вот так…

Басов округляет глаза, что-то хочет сказать капитану, но сдерживается и только крутит головой.

— Портить людей и я могу, — говорит Басов Максимову, когда они выходят на берег. И, повернувшись к Рыжову, повышает голос:

— Плавать вы будете, а сейчас — марш в отделение… степняк!

— Эх, Алешка, ты что думаешь, рота детский сад? — оставшись с Максимовым наедине, продолжает сокрушаться Басов. — Нет, брат, если ты с каждым как с малым дитяткой будешь цацкаться, ты не командир. Командир — это… — он выразительно смотрит на капитана и, не найдя подходящего слова для сравнения, надолго умолкает.

Идут с реки рядом, нога в ногу, не спеша. Роща, палатки, лес уже залиты солнцем.

— Может быть, ты и прав, — тихо отзывается Максимов. Подумав о чем-то, он начинает доказывать, что к Рыжову, безусловно, нужен подход.

— Учи рыбу плавать! — прерывает Басов и, заметив идущего навстречу солдата, замедляет шаги:

— Твое чадо — Орлов спешит. Посмотрю, с какой ты стороны к нему подойдешь, — уже свернув с тропинки, бросает он Максимову. Удаляется Басов напрямик, через саженцы, раздвигая своими широкими плечами деревца, которые, выпрямляясь, с укором покачивают ему вслед кудрявыми головками.

Басов нравится Алексею, чем именно — он и сам до конца не понимает. Может быть, вот этой уверенностью, с которой тот так легко и прямо решает любое дело, решает с убежденностью, что по-другому нельзя, а только так, как он думает. «Прыгай, тебе говорят!» И баста! Вот так бы и ему, Алексею, поступить с Орловым: рубануть без оглядки, ведь на пять минут опаздывает с докладом. «И накажу, — решает капитан, искоса поглядывая на подошедшего солдата. — Что же тут рассуждать?».