Петр Павленко - Счастье

И, забыв о накрытом столе, с жаром начал рассказывать ей о своих планах на будущее, как он создаст школу юных садовников, как станет потом посылать их в вузы, чтобы в совхозах и сельскохозяйственных артелях вырастали собственные ученые.

— Не удержался, Опанас Иваныч, прочитал-таки лекцию? — вмешался Зайцев. — Ты сразу ее не запугай, а то, смотри, сбежит.

И юноша подсел к Ане с явным намерением отвлечь от нее Цимбала.

Он был худощав до смешного и некрасив лицом. Но в нем таилась пленительность чистоты и смелости, которая сильнее внешней красоты привлекает девичье сердце. Он был смелый, озорной, искренний и говорил и раскатисто смеялся таким высоким тенором, что, казалось, стоит ему еще разок хохотнуть, и он запоет во весь голос.

Аня смотрела на него с удовольствием. Он ей нравился. Вдруг, в самый разгар ее неосторожного любования, Зайцев быстро, толчком взглянул на нее и отвернулся.

Но стоило ей заговорить с Леной, как она снова почувствовала острый луч его взгляда на своей разгоряченной щеке. Тут ей вспомнился Воропаев, и она заскучала, как сирота.

Ей вдруг все показалось неинтересным, надуманным, и люди, которых она любила и уважала, теперь только раздражали ее своей веселостью.

Предстоял длинный и скучный обед, и она нервничала. А тут еще этот Зайцев. Его взгляд горячо касался Аниной щеки, как солнечный зайчик, и, может быть, все даже заметили, что обычно смуглое лицо Ани тревожно покраснело с правой стороны.

Осень незаметно перешла в зиму. Вечера напоминали весну, длились нескончаемо долго и были полны такого очарования, что даже люди, никогда не обращавшие внимания на природу, невольно поддавались ее ласковому влиянию.

В один из таких удивительных дней, напоминающих праздничный, проходило собрание районного партактива. Обсуждались итоги года. Оценивались дела и люди. Среди лиц, всем знакомых, много было и таких, что появились совсем недавно. Держались они, однако, непринужденно, точно всегда были здешними, только не показывались до времени на миру, и выступали дружно и умно. Давно не было собрания такого бурного, неспокойного и плодовитого.

Жар военной победы не остыл в людях. Он растравлял души смелыми поисками. Все были недовольны друг другом: Цимбал требовал внимания к своим пустырям, Городцов, каясь в перегибах, настаивал на том, что все-таки нужны показательные колхозы, а отставной гвардии капитан Сердюк, трижды за это время снятый с работы, уверял, что он один из всех только и думает о завтрашнем дне района и просто никем не понят.

Год был тяжелым, и, победив его, люди радовались своим успехам, но радость эта выражалась, как это часто у нас бывает, в горьких сожалениях, что не сделано больше. Каждый оратор уверял, что мог бы еще кое-чего достичь, если бы не сосед.

Воропаеву, обычно любившему разжигать страсти, теперь то и дело приходилось усмирять воинственный пыл собрания. Так бывает при разборах сражений, когда можно подумать, что изучается неудача, в то время как на самом деле исследуется незаурядный успех.

Собрание шло с утра и закончилось к вечеру.

Доктор Комков еще на утреннем заседании сговорился с Городцовым, что тот довезет его до дому на подводе из «Микояна», но, когда он после собрания вышел из Дома культуры и завернул за угол, где должен был ждать «микояновский» конюх, оказалось, что Городцов, помимо доктора и двух своих бригадиров, приказал «подбросить» еще и пропагандиста Юрия Поднебеско. Было ясно, что всем места не хватит и придется итти пешком.

Комков стал на углу, откуда были видны все машины, таратайки и подводы, в надежде подсесть к кому-нибудь из знакомых.

И тотчас же к нему подошел Цимбал и, взяв за борт пиджака, стал излагать свои планы разведения лекарственных трав, с которыми он носился последние месяцы. Человек словоохотливый и падкий на всякие новшества, доктор не утерпел, вступил в беседу, хотя и видел, что разъезжаются последние машины.

— Как воропаевское выступление понравилось? Здорово? — уже прощаясь, спросил Цимбал, и они, держа друг друга за руку, поговорили еще и о Воропаеве.

— Говорил он интересно, а вот вид у него просто жуткий, — сказал Комков, через плечо Цимбала зорко следя за дорогой, не покажутся ли попутные колеса.

— Уговаривали мы его отдохнуть, — сказал Цимбал, — кулаком грозится. Мне, говорит, отдыхать — все равно что рыбе на сухом берегу барахтаться.

Комков иронически улыбнулся и сказал:

— Так-то оно так, но…