Валерий Бирюков - Всего три дня

— Мне кажется, Алфей Афанасьевич, расписываться нам в собственном бессилии не стоит. Это еще успеется. Случай, конечно, уникальный. Но коль ситуация необычная, надо и выход из нее искать соответствующий. Разбирали мы в академии нечто подобное… — Антоненко опустил, что это было в его дипломной работе. Сейчас он обрадовался предоставившейся возможности проверить свои теоретические выкладки и выдавать себя не хотел. — Не совсем похожее, правда, — там равнина, а тут горы, — но все же попробовать можно. Что, если дать каждому орудию свою цель?

— Нет, нет, что вы, Василий Тихонович! — ни минуты не раздумывая, решительно отказался от такого варианта Савельев. — Нереально. Это не огневая подготовка получится, а бог знает что! На прямую наводку дивизион я не выведу — через пять минут от него ничего не останется, «южные» мне его живо расколотят. А стрелять так с закрытых позиций просто невозможно. Нет у меня столько вычислителей, чтобы подготовить для всех орудий данные. И линий связи, и стреляющих. А имел бы их — разве допустимо на наблюдательных пунктах такое столпотворение? «Южные» их быстро обнаружат и разнесут раньше, чем мы начнем стрелять. Да и потом, где это видано, чтобы мы, тяжелая артиллерия, как снайперы, за мелочью охотились? Нет, нет и нет!

— Товарищ гвардии подполковник, позвольте, я скажу, — негромко произнес майор Глушков, внимательно слушавший спор командиров. — Вариант «орудие — цель», на мой взгляд тоже, самый подходящий. Я бы сказал даже, идеальный для такого случая. Но в нашем положении — невыполнимый: нет технических возможностей. И это наша вина, что мы не предусмотрели подобный казус. Но это уже другая тема. Я поддерживаю Василия Тихоновича с небольшим компромиссным изменением. Орудие не орудие, а между взводами цели можно распределить. Стрелять будут командиры батарей и взводов управлений. Данные подготовить успеем, беру на себя.

— Нет, — твердо повторил подполковник Савельев. — Экспериментировать на зачетной стрельбе, пока я командую дивизионом, не позволю. Каждая батарея возьмет на себя по высотке, и больше никаких перераспределений.

— Да мы особенно и не ломаем обычную схему, — продолжал спокойно настаивать на своем начальник штаба, давно уже привыкший к тому, что командир неохотно принимает незнакомые, не отработанные заранее на тренировках методы стрельбы. — Так получится куда прицельнее, чем пытаться накрыть всю площадь. Два-три переноса огня, и выкурим «южных». А так только попугаем.

Савельев ничего не ответил, давая понять, что доводы майора Глушкова тоже неубедительны для него и поэтому неинтересны.

— Алфей Афанасьевич, — снова заговорил майор Антоненко, досадуя на упрямство Савельева и одновременно стараясь скрыть эту досаду. — Алфей Афанасьевич, — повторил он мягче, — нельзя же так! Илья Владимирович верно говорит. Это нам по силам — я же видел, как дивизион стреляет. Помните, как НП разнесли? А ведь цель тоже мелкая была. Давайте подумаем, не будем торопиться, взвесим все.

Эти просительные нотки и решили спор. Машинально, забыв о присутствии офицеров, Савельев провел ладонью поверх рубашки, крепко растирая грудь там, где засела занозой боль.

Да он и сам хорошо видел нелогичность своих возражений. Резон в доводах Антоненко и Глушкова был. Зимой, когда он искал причины неудачи, такая идея тоже приходила ему в голову. Но, видно, слишком быстро отогнал ее: нереальной, невыполнимой, непривычной показалась. Есть тут здравый смысл, стоило бы обдумать. Но времени на это уже не было. А вот молодые, погляди-ка, друг друга с полуслова поняли. Вот тебе и «академики»! Обскакали старика, ничего не скажешь! Ну что ж, решение будет почище соломонова: пусть-ка они сами эту кашу и расхлебывают, раз так настаивают и уверены, что справятся. А мы посмотрим. Со стороны.

— Нет, — произнес Савельев упрямо после долгого молчания, но голос предательски дрогнул. — Рисковать я не хочу.

— Эх, Алфей Афанасьевич, загубим стрельбу! — в сердцах сказал майор Антоненко и отвернулся.

— Товарищ гвардии подполковник, вас на КП полка вызывают, — сказал Климов, сидевший возле полевого телефона.

— Хорошо, доложите, что сейчас будем. Едем, Василий Тихонович, под светлые очи начальства. — Савельев тяжело поднялся с табуретки. Встретился со взглядом майора Глушкова, в котором без труда прочел неодобрение, хотя красивое загорелое лицо начальника штаба было, как всегда, непроницаемо.

А майор Антоненко и вовсе не скрывал своего недовольства: тонкие губы сжаты в иронической усмешке, глаза в сторону отвел, — дескать, делайте что хотите, я свое сказал.