Валерий Бирюков - Всего три дня

Викторов, поняв намек, побледнел так, что на его скуластом лице выступили веснушки. «Неужели на батарее решили только обозначить огневой вал? Этого еще не хватало!»

— Выясните, что стряслось, — стараясь быть спокойным, приказал он радисту.

— Танки идут на батарею! Наши развертываются на прямую наводку! Готовятся к отражению атаки, — быстро доложил сержант.

— Хана, отвоевались! — мрачно подытожил капитан Сохань. — Угораздило же твою батарею подлезть к мишеням! Положат мне «южные» батальон! Ну и денек!

— Клади цепь! Пусть окапываются, — бросил ему Викторов. Своей батарее он бессилен был помочь, там все теперь зависело от старшего офицера батареи, его сообразительности. Тот, кто составлял план учений, располагал танковую засаду, прекрасно знал местность: единственное мало-мальски пригодное для огневой позиции артиллерийской батареи место прикрыл ловушкой, в которую попались его подчиненные. Хорошо хоть, что вовремя обнаружили. Но мотострелков тоже можно «спасти». И Викторов передал радисту команду:

— «Аметисту» — сигнал «Гроза»!

Дивизион отозвался сразу же, будто ждал условного сигнала на поддержку, — передал свои координаты. Линейка и карандаш в руках Викторова заметались по прибору управления огнем. Через несколько минут данные для стрельбы батареи Мирошникова, которая должна была развернуться по сигналу, были готовы. Викторов сообщил их туда. В ответ далеко позади еле слышно зарокотали орудийные залпы.

— Пропашем снова высотки, — приговаривал Викторов, прислушиваясь к ним и посматривая на часы. — А теперь огневой вал, — сказал он сам себе, поймав короткую паузу. Размазал по лицу пыль, смешанную с потом, который струился из-под каски. Услышав вновь вспыхнувшую пальбу, кивнул комбату: — Ну, действуй, Сохань!

— В атаку, вперед! — во весь голос прокричал тот, забывшись. Цепь не могла его услышать на таком расстоянии, а для связиста не надо было так громко командовать. Смутившись, Сохань торопливо выдернул из кобуры ракетницу и выпустил в направлении высот три красные ракеты.

Залегший батальон поднялся, пошел, побежал за перемещавшимся огневым прикрытием вперед, и вот уже цепь нахлынула на барханы. Дробный перестук очередей и нарастающее «ура» из охрипших, сухих глоток мотострелков, сменив утихшую канонаду, еле слышно донеслись до высотки, где находились Сохань с Викторовым. Но тут опять раздались близкие орудийные выстрелы — ожила викторовская батарея. У Соханя лицо от гнева пошло красными пятнами:

— Вы что?! По своим?

— Танки отбиты, товарищ гвардии капитан! — доложил Викторову радист. Но командир батареи и без доклада догадался об этом.

— Дайте «Аметисту» отбой! — сказал он. — А наши пусть свертываются в колонну.

На вспышку капитана Соханя он никак не отреагировал, понимая, в каком тот возбужденном состоянии. Мог забыть о танках и принять стрельбу за возобновление огневой поддержки батальона. Тут испугаешься, не мудрено. Но молодец: играться перестал, не то что вначале.

Мотострелки уже взобрались на гребни барханов и скрылись за ними, следом проскочили их юркие приземистые машины. Капитан Сохань благодарно кивнул Викторову и бросился вниз к своему бронетранспортеру, чтобы догонять батальон. А Викторова точно молнией пронзило:

— Сохань, а переезд?

— Что? — остановился тот на бегу. — Какой еще переезд? Наш сейчас будет переезд!

— Ломать его надо, отрезать «южных»!

— Тю на меня! Совсем забыл! Спасибо! Круши его, капитан, только не взаправду. И догоняй!

— Отставить свертывание! — приказал Викторов. — Батарее, прицел… заряд… фугасным, три снаряда, беглым — огонь!

Позади громыхнуло несколько раз.

— Ай да молодцы! А теперь в колонну! И вперед! — приказал Викторов и побежал, сопровождаемый разведчиками и радистом, к бронетранспортеру.

— Все, капитан, отбой! — встретил их за переездом Сохань. — Приказано остановиться, занять оборону, ждать подхода главных сил. Перекурим, тачки смажем. — В наступающих сумерках лицо его казалось осунувшимся, усталым, но глаза довольно блестели. — Хорошо прошли! Честное слово, хорошо! И выручил ты нас сейчас просто здорово. Я уж, думал, хана моему батальону. Неплохое взаимодействие получилось, а? Да, а как там твои, отбились от танков?

— Отбились, — неохотно ответил Викторов и с наслаждением снял каску, ставшую вдруг необыкновенно тяжелой. Он подумал, что Сохань, в сущности, неплохой парень. Викторова всегда восхищала мастерская работа, если только она не делалась ради того, чтобы показать превосходство над кем-нибудь. Это качество не понравилось ему в майоре Антоненко: потому-то и разговаривал с ним сдержанно при знакомстве, что заметил, как свысока, с этакой снисходительностью смотрел новый командир на батю и на них, командиров батарей. Сохань тоже поначалу походил на майора, и только теперь, преобразившись, увлекшись «боем» по-настоящему, он стал симпатичен Викторову. Просто ему не хватает порой серьезности.