Валерий Бирюков - Всего три дня

Через полчаса разведчики уже стояли у своих приборов и, как обычно на тренировке, вели поиск. У каждого был свой сектор в полосе разведки. С помощью буссоли и дальномера, приближавших отдаленные расстоянием сопки, лощины и дороги, Машков и Прокофьев тщательно осматривали местность, цепляясь недоверчивым взглядом к каждому бугорку, выемке, камню, кустику — за ними могла прятаться мишень. Обнаруженные цели заносились в журнал, который вел Гилев. Он почти не вмешивался в работу подчиненных, которые засекали эти цели, определяли их координаты. За ефрейтора Машкова он не беспокоился — Серафим Устинович дело свое знал твердо, выполнял его, как всегда, обстоятельно. А вот Прокофьев всего четыре месяца назад пришел в отделение, эмоций много, торопыга. И время от времени, когда возникало сомнение, командир отделения сам становился к одному из приборов и проверял данные.

— Ну, глаза и уши артиллерии, докладывайте, что успели подсмотреть? — спросил, неслышно появившись в траншее, гвардии старший лейтенант Федоров. — А что, неплохо потрудились, — произнес он, посмотрев журнал. — Вы, оказывается, у меня и в самом деле глазастые! Как, Прокофьев, устали за ночь?

— Он тут у нас, как шагающий экскаватор, копал — Серафим Устинович за ним не успевал. А у него шесть крыльев.

— Какие еще крылья? — засмеялся Федоров.

Машков обернулся и умоляюще посмотрел на Гилева. Тот смилостивился:

— Да это я так… цитата из стихов. А Прокофьев сегодня везучий: батарею отыскал и группу пехоты «южных». И по мелочам кое-что.

— Ого! Однако способности есть. Так, Геннадий?

Прокофьев на минуту оторвался от резинового налобника дальномера, чтобы ответить на похвалу что-нибудь вроде «стараемся помаленьку», но неожиданно покраснел и промолчал. Старший лейтенант ободряюще улыбнулся и подмигнул: не робей, мол, держи хвост пистолетом!

— Ну, трудитесь, хлопцы! А я пока НП батарей обзвоню — что у них новенького обнаружилось? Пора на карту все сводить.

Федоров точно подзарядил своей похвалой Прокофьева, который и в самом деле устал после бессонной ночи. Ведь для него такие учения были еще в новинку. Теперь ему хотелось доказать, что офицер не зря его отметил.

И будто в награду за такое его благородное стремление у подножия небольшого холма что-то блеснуло, отразив первые лучи появившегося солнца. НП «южных»?! Прокофьев судорожно сглотнул слюну. Он знал из рассказов бати, что отыскать вражеский наблюдательный пункт в войну было редкой удачей. А на учениях такое не выпадало даже опытному Гилеву, хотя имитационная команда всегда обозначала НП, пряча его, разумеется, по всем правилам. Разве что чуть-чуть демаскируя. И вот, кажется, ему привалило то редкое счастье разведчика! Только не спешить докладывать, а то позора и насмешек от Гилева не оберешься. Понаблюдаем-ка еще: чем черт не шутит, а вдруг и правда НП?

Прокофьев внимательно всматривался в настороживший его холм, но большой круг солнца быстро выполз из-за горизонта, и бликов он больше не заметил. Но и в этот раз усердие не пропало даром — он обнаружил еще одну примету — свеженасыпанную землю, видимо кусок бруствера, который не успели накрыть дерном или масксетью. Сомнений больше не было, но Прокофьев доложил о своей находке на всякий случай с оговоркой:

— Ориентир три, правее сорок, тысяча метров — кажется, наблюдательный пункт «противника»!

Все повернули к нему головы, как подсолнухи к солнцу, и во взглядах товарищей Прокофьев заметил такое откровенное недоверие, что все его торжество пропало. Произнес обидчиво:

— Посмотрите сами. Рыжий холм.

Гилев усмехнулся и припал к окуляру буссоли, старший лейтенант Федоров шагнул к дальномеру.

— Да, что-то тут нечисто, — наконец согласился он, понаблюдав минуту-две в указанном Прокофьевым направлении. — Все признаки НП, но не нравится он мне, хоть убей! А почему, никак не соображу! Так легко НП не отыскивается. Ладно, сейчас уточним. Связист, соединитесь с наблюдательным пунктом первой батареи, пусть-ка внимательно осмотрят рыжий холм в третьем секторе и доложат, что увидят.

Старший сержант Гилев тоже оторвался от прибора, выпрямился все с той же насмешливой улыбкой на красивых тонких губах и хотел что-то сказать, но не успел. Федоров насторожился, услышав каким-то одному ему известным способом шаги за поворотом траншеи, придирчиво окинул взглядом командно-наблюдательный пункт, поправил на голове каску и негромко сказал: