Валерий Бирюков - Всего три дня

— Значит, добрались благополучно? Вот и ладно, — продолжал он тем же неестественно бодрым тоном. — Ну-ка, познакомь меня, Алфей, с новым командиром. Антоненко? Василий Тихонович? Очень приятно! Как наш «пляж», понравился? Большой, правда? Зато каков песочек! А что это вы нарядились как-то не по сезону? Не успели переодеться? Ну-ну, попотеете на славу, тут почище Сандуновских бань. Да, послушайте, кстати вспомнилось: идейка одна у меня есть. Пока у вас в дивизионе пертурбации идут, сманю-ка я вашего прапорщика Песню. Как вы на это смотрите? Человек он въедливый, тяжелый, вам с ним будет трудно. Отдайте, а?

— Я еще не принял командование. Да и Юрьев день давно отменен, — сухо, явно задетый снисходительным тоном командира полка, ответил Антоненко. Похожий на мальчишку рядом с громадным полковником, он пытался держаться с достоинством, но скрыть недовольство тем, что к нему опять пристали с этим прапорщиком, он не сумел.

— Посовестись, Андрей, — понял состояние майора и поддержал его Савельев. — Нам скоро новые машины получать, и без Песни — зарез.

— Погоди, Алфей, не с тобой разговор, твое дело тут сторона. И вы, майор, не хорохорьтесь, а то так мы с вами и до вещего Олега доберемся, — с усмешкой напирал Кушнарев. — Я ведь честно и благородно пока предлагаю. Все равно ведь уведу у вас Песню. Характер у него не мед, и парня, чувствую, не оцените по достоинству, а мне автотехник во как нужен!

— Будет, Андрей, — устало прервал его Савельев, поняв, что Кушнарев просто подтрунивает над майором. — Давай о деле. Что там намечается?

— Не спеши. Присядь, отдохни маленько. Дай мне с человеком по душам поговорить. Ты уйдешь, а мне с ним воевать. Любопытно мне прощупать, чем дышит, какое у него настроение.

— За этим, что ль, позвал?

— Погляди, защитничек мне нашелся! Я вот сейчас самому тебе задам! Ты зачем поехал, когда на ногах еле держишься? Без тебя, боишься, не обошлись бы? Ох и неугомонный же ты, Алфей! — Бас Кушнарева стал мягче. — Смотри доиграешься. Опять, наверное, сердце пошаливает?

— Андрей! — строго остановил его Савельев. — Хватит. Дело стоит.

— Ладно, слушай дело, — с обидой в голосе сказал полковник Кушнарев, но улыбка на его толстых добрых губах выдавала, что на самом деле он не обижается на Савельева. — Прошу к карте, товарищи офицеры.

Сегодня за ночь надо окопаться, замаскировать свое расположение. — Официального тона Кушнареву хватило лишь на одну фразу. Дальше он говорил свободно, хотя видел, что посредник из штаба округа прислушивается, как ставится артиллеристам задача. — К утру чтоб все было в ажуре. Здесь не мне тебя учить, Алфей. Одну батарею на прикрытие дороги выдели, расположишь вот здесь. Моя рота уже окапывается впереди. Назавтра — учти, это ориентировочно — предполагается марш. В авангарде пойдут мой батальон и твоя батарея. Стрельба холостыми. Если заторов не будет, к вечеру доберемся до первого рубежа обороны «южных». Разведаем, а на рассвете — атакуем после огневой подготовки, которую ты обеспечишь. Ну, а затем — небезызвестный тебе перевал.

Посмотрите, майор! — Кушнарев энергично ткнул толстым указательным пальцем в карту. — Местечко, я вам доложу! Не нравятся мне эти сопочки! А тут еще дорога перед ними. Хороший мешок нам могут устроить, если вы, артиллеристы, не накроете их хорошенько, пока мои с ходу не проскочат. Моя б воля, я бы сюда вообще не полез. Запер бы их отсюда батальоном, а сзади перевал закрыл бы ротой, и пусть бы сидели эти «южные» до скончания века. Но комдив не разрешит, не война ведь, а учения. Пусть, дескать, мотострелки потренируются. Поэтому одна рота, само собой, в обход пойдет, отрежет выход с перевала. Но главное будет здесь. Подавите мне огневые точки обороняющихся — большущее спасибо скажу. Да, еще, Алфей Афанасьевич: на разведку у нас времени маловато будет, ты уж помоги, данными поделись. У тебя ведь асы во взводе управления и в батареях. Вот и все для начала.

— Постараемся. Ради тебя чего не сделаешь — должок за мной еще с войны, — напомнил Савельев и улыбнулся, но приступ боли сделал улыбку вялой, вымученной.

— Да брось ты, старина, честное слово! — поспешно сказал Кушнарев. — Какие еще долги! Приглашаю ко мне на ужин, а потом приказываю спать, раз ты мне сегодня подчинен, понял? Чтобы завтра утром был свеженький, как огурчик с грядки. Майор, — повернул Кушнарев свое массивное тело к Антоненко, — на вашей совести отдых гвардии подполковника. Обеспечьте, силком уложите. Да на пяток минут от него отлепитесь, пусть лекарство выпьет — стесняется Алфей Афанасьевич на людях валидол глотать. А вы, наверное, за ним как привязанный ходите.