Анатолий Рыбаков - Лето в Сосняках ис

Лапин никогда не поднимался выше должности начальника отдела в управлении, Коршунов же совсем недавно был одним из руководящих работников министерства. Но они начинали вместе и сохранили на протяжении двадцати лет хорошие отношения. Ничего плохого Коршунов ему не сделал, а мог бы сделать, если бы захотел. Они были даже на «ты». Впрочем, тогда Коршунов был со всеми на «ты», включая и тех, кто с ним был на «вы».

Теперь Коршунов — всего лишь исполняющий обязанности директора завода. Все понятно. И все же он человек в беде. Коршунов приехал сюда в расчете заменить уходящего на пенсию Богатырева, как вдруг возникла кандидатура Миронова. Возникла законно — Миронов талантливый инженер, прекрасный организатор. Симпатии Лапина на стороне Миронова, но в этой ситуации он должен остаться нейтральным. Ввязавшись в историю, он уже нейтральным остаться не сможет.

На лице Коршунова застыло скорбно-надменное выражение человека, чуть ли не из министров попавшего в заместители директора завода. Тонкие, плотно сжатые губы придавали этому нахмуренному лицу властность. Коршунов опустился в кресло, движением руки пригласил сесть Лапина.

Лапин сел, положил на стол папку с делом Колчина.

Коршунов кивнул на папку:

— Ну как?

— Видишь ли, — сказал Лапин, — допустим, между Мироновым и Колчиным были трения, хотя при тех опытных работах, что ведет Миронов, трения неизбежны: Миронов — человек молодой и требовательный, Колчин был стар и апатичен. Условия, в которых идут опытные работы, исключительно тяжелые, ты сам знаешь. Но спрашивается: какая связь между этими трениями и смертью Колчина? Миронов хотел его прогнать? Оскорблял? Третировал? Мы не располагаем такими данными. И знаешь, трудно предположить, что инженер шестидесяти лет, всю жизнь проработавший на заводе, покончил с собой потому, что повздорил со своим начальником.

— Я думаю, ты прав, — сказал Коршунов, — это дело следственных органов — пусть разбираются.

Лапин облегченно вздохнул. Каков бы ни был Коршунов, он не пойдет на такую мелкую и неблаговидную интригу.

— Но понимаешь, Женя, — Коршунов тщательно заправил в рукава манжеты, — есть и другая сторона дела — административная сторона, общественная, она-то меня и беспокоит.

— Что ты имеешь в виду?

— Самоубийство все же произошло, — значительно проговорил Коршунов, — и произошло оно в двенадцатом цехе. Трения между Мироновым и Колчиным все же были. Сигнал это? И между прочим, не единственный. Есть жалобы людей, ушедших из цеха, есть жалобы людей, продолжающих работать в цехе. И я хочу знать: все ли в цехе благополучно?

— Кто тебе мешает? Выясняй.

— Нет, — возразил Коршунов, — я здесь человек новый, а Миронов — ведущий работник завода, создатель ударопрочного полизола, в недалеком будущем создатель сактама. Не я, а управление должно проверить цех.

Расчет Коршунова был ясен: пока идет проверка цеха, кандидатура Миронова на директорство отпадает.

— Ты хочешь, чтобы я засел на полгода на заводе? — насмешливо спросил Лапин.

— Нет. Я хочу, чтобы управление назначило комиссию.

— Вряд ли такая комиссия поможет Миронову запустить установку сактама. Тебе так не кажется?

— Женя, не в сактаме дело. Ты имеешь в виду совсем другое.

— И это.

— Я отвожу его кандидатуру?

— Похоже.

— Так вот что я тебе скажу… Миронов завода не потянет. Я ему отдаю должное как открывателю, изобретателю, новатору, не знаю, какие еще эпитеты подобрать. Но директор предприятия должен уметь управлять прежде всего. Впрочем, это мое личное мнение; годится Миронов в директора или нет — решат те, кому положено решать. Сейчас стоит только вопрос о двенадцатом цехе. В цехе неблагополучно. И как утверждают, давно неблагополучно. Но Богатырев оберегал Миронова, и часто без надобности. Вот, — Коршунов достал из стола лист бумаги, — заявление техника Самойлова, просит перевести его в двенадцатый цех. Резолюция Богатырева: «Володя, не сманивай людей». Между прочим, он ему все же отдал Самойлова и оставил четвертый цех без технолога. Теперь, видите ли, Богатырев назначил Миронова своим преемником. Что это за система назначения директоров?

— Он не назначил, а выдвинул его кандидатуру, — возразил Лапин.

— И все равно, в этом есть элементы того протекционизма, который оказывал ему Богатырев, — сказал Коршунов, — но мы опять отвлеклись. Речь идет только о событиях в двенадцатом цехе. Я тебе обрисовал положение, а ты решай. Можешь, конечно, вернуться к себе и доложить, что все в порядке. А если возникнут осложнения? Мне не хотелось бы тогда говорить: я поставил Лапина в известность, а он отмахнулся.