Мартынов, останавливаясь и прислушиваясь, передвигался вдоль стены. А когда он хотел повернуть в сторону леса, его схватили сразу четверо.
— Тихо! — сказал Петров. — При попытке к бегству, ясно?.. — Он проворно защелкнул наручники и осветил фонарем лицо арестованного. — Он?
— Он! — сказал Слесаренко. — Точно, он. Выпивал со мной, о моей Нине Трофимовне шифровал… Еще не было на свете такого паразита!
Мартынов улыбнулся Слесаренко, как лучшему другу.
— Переодеться успел? Теперь могу не тревожиться, что заболеешь.
— Теперь о себе тревожьтесь, Мартынов, — сухо сказал лейтенант.
В кабинете следователя Денисов вынул из портфеля шифровку и молча вручил ее. Следователь удивленно воскликнул:
— Да это же стихи! Не так ли?
— Стихи. И смею вас уверить — отличные стихи!
Денисов торжественно прочитал наизусть то, что стояло в расшифрованной депеше:
Скучно, грустно… Завтра, Нина,
Завтра, к милой возвратись,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.
— Знакомые стихи, — сказал следователь задумчиво. — Не Пушкин?
— Пушкин. «Зимняя дорога», 1826 год. Третий том академического карманного издания. Том этот украден в машине Толбузина и, очевидно, был при Мартынове?
— Нашли вместе с прочим шпионским барахлом. Я уже вам рассказывал: и акваланги, и рация — чудесная вещица, портативочка на полупроводниках… Аккуратно все сложено на трубе. Присмотрели местечко.
— А что? Вполне надежное. Вызовите этого типа…
Вошедший Мартынов вежливо сказал: «Добрый день, граждане следователи!» Он держался так же хладнокровно, как двумя днями раньше Спиридонов. Денисов с любопытством смотрел, как Мартынов неторопливо усаживался, как он с благодарностью отказался от предложенной следователем сигареты, — «Спасибо, не курю, гражданин майор!» — как он с какой-то снисходительностью приготовился выслушать неизбежные вопросы. Мартынову было лет двадцать пять, но, коренастый и мускулистый, он казался старше. Это был человек веселого нрава — в серых глазах поблескивали лукавые огоньки. Он ожидал допроса, как иные ожидают интересного спора. Подобно Спиридонову, он не просто провалился на задании, а, провалившись, продолжал выполнять какое-то задание.
Но сейчас Денисов знал, как надо держаться с ним.
— Меня информировали, Мартынов, что вы отказываетесь от показаний, хотя вас опознал Слесаренко и поймали вас во время шифрованной радиопередачи. Это верно?
— Что имеете в виду, гражданин подполковник? Отказываюсь от показаний? Это верно.
— Почему отказываетесь?
— Если я отвечу, это будет уже то самое показание, от которого я отказываюсь.
— Вообще не будете говорить?
— Почему? В иное время, в ином месте… А сейчас, извините, не буду.
— Ясно, — сказал Денисов насмешливо. — Скажем, если вас будет допрашивать генерал, не ниже?.. Если вас, как важную персону, повезут в Москву? Если вас вообще оставят на три-четыре дня в покое, да?
Денисов добился, чего хотел. Мартынов не сумел скрыть удивления и заинтересованности.
— Нет, почему четыре дня? Так много я не прошу.
— Уведите, — приказал Денисов и, когда Мартынов вышел, спросил следователя: — Говоров уже видел этого типа?
— Не вытерпел, ночью примчался. И первый же вопрос: «Почему из моей приемной дырбулщилы передавал?»
— Мартынов ответил?
— В своем стиле. «Вы хотели, чтобы я передал другое? О стоимости моркови на рынке?..»
Денисов поехал на Курскую косу.
Он ехал, зная, что порученная ему операция заканчивается, и заканчивается успешно. Все те, кто туманной ночью воровски пробрался из моря в наш тыл, были схвачены или обложены. Оставалось произвести лишь некоторые уточнения.
На турбазе Денисов начал с Тигунова. Сварщик уверенно ткнул в две фотографии: «Эти, товарищ подполковник!» Ни Вальдиса, ни Мартынова он не признал.
Заведующий турбазой, после купания в Преголи, лежал в постели, его пришлось разбудить. Минуты две он таращил на Денисова ошалелые глаза, а потом стал немного соображать, что к чему, и опознал Вальдиса и Мартынова.
Предположение стало фактом: разведчиков было четверо.
В Ниде диспетчер Мария без уверенности указала на три фотографии из десяти. Автослесарь Владас указал на четырех — и это были те, опознания которых ожидал Денисов.
Оставалось последнее — разговор с Элене Райбужас. Она в конце концов поверила Денисову. Еще больше побледнела, но говорила спокойно.
Читать дальше