Валерий Столыпин - Я тебя… никогда!

– Скажешь тоже. Просто баловались. Потом на выпускном.

– Я бы и сейчас не прочь повторить подобную шалость.

– Ха! Целуй, сколько влезет… потом когда-нибудь. Сначала ключи.

– Ладно, подумаю.

– Слушай, Верещагин, а что ты там про мечту говорил, про тайну, которую куда-то там прятал?

– Так, блажь. Может, я лучше номер в гостинице тебе сниму.

– Ещё чего! Сева может подумать, что я… женщина лёгкого поведения.

– Думаю, сумеешь в любой обстановке дать понять, что характер у тебя, как и моральный кодекс, которому следуешь, назвать экстравагантным и легкомысленным не выйдет. Ты у нас кремень. Вика, что-то в твоей просьбе смущает меня, настораживает. Выходит, что ты как бы мягче выразиться, напрашиваешься. Провоцируешь. Скажи честно, ведь ты придумала своего Северьяна, ты совсем его не знаешь. Давай лучше поужинаем, обсудим. Ошибки – это ненужная боль.

– Никита Данилович, мы с тобой друг о друге всё знаем. Скучное это занятие – ужинать просто так, когда судьба предлагает сыграть на божественной скрипке. Обещаю – следующая очередь твоя.

– Что ты имеешь в виду, что мой номер шестнадцатый?

– За те полгода, что мы не виделись, я написала целый том стихов, два десятка песен. Буду петь одному тебе, хоть до самого утра. Ключи…

Никита смотрел на женщину, которую любил больше всех на свете, только признаться в этом, не смел, с надеждой, что это нелепый розыгрыш, что сейчас она передумает, скажет, что пошутила.

Неужели Вика не видит, как он смотрит на неё, как из кожи вон лезет, желая быть рядом?

Его основательно трясло, но отказать любимой в просьбе не было сил. Она могла понять признание в чувствах превратно.

В служебном сейфе лежал дубликат ключей, но отдать их Вике – обокрасть себя, предать своё светлое чувство. Это по большому счёту сводничество.

– Во сколько я должен уйти?

– Не знаю точно. Это будет экспромт. Немного попасёмся в парке, нагуляем всякий разный аппетит, проникнемся очарованием момента, почувствуем неодолимое желание поделиться друг с другом тайной и… Да, обещай открыть то сокровенное, что безуспешно пытаешься от себя спрятать. Вместе мы справимся. Так вот… мне необходимо сначала почувствовать необходимость остаться наедине, делиться по-настоящему личным, желание доверять и довериться. Ты же знаешь – я неисправимый романтик. Самое важное для творческой личности – композиция, сюжет, исполнение. Когда всё-всё начинается с любви… мелодия, атмосфера, темп, эффектные детали. Интрига, фантазии, краски, антураж. Самая лакомая составляющая любовного приключения – предвкушение наслаждения, объёмная эмоциональная картинка, сладкий трепет томления, связанный с неизвестностью, с открытием, с новизной. Секс – награда для мужчины.

– Получается, ты неуверенна, так ли Сева хорош, готов ли он сделать тебя счастливой?

– Ну-у-у… где-то что-то… скорее просто осторожничаю. Ты же знаешь: я дважды была замужем. Оба брака начинались с любви неземной, со сказки о вечном и бесконечном счастье. Любовь питается безграничным доверием, магнетизмом единения, внутренней магией, а брак… брак, семейное долголетие – это социальные роли, которые держатся на ритуалах, на лицемерной морали, умении подчиняться и угождать. В замкнутом пространстве, лишённом кислорода свободы, под гнётом гравитации, я задыхаюсь. Когда пойму, что выбирать больше не из кого и незачем – отдамся без каких либо условий только тебе.

Никита покраснел, отвернулся. Вика была так увлечена новым романом, что не заметила его волнение.

– Мне показалось, нет, я почти уверена, Северьян лучший.

– Показалось, почти. Кто он?

– Не знаю. Никто. Просто мужчина. Но такой…

– Ладно, оставим эту опасную тему. Отзвонишься минут за двадцать до визита, я уйду. Продукты купить?

– Закажу доставку.

– Ты закажешь?

– Ну да, кто же ещё. Держи за меня пальцы крестиком. Так хочется, чтобы получилось, срослось.

– Что именно?

– Счастье конечно. Любовь.

Виктория прижалась к Никите, пустила слезу.

– Почему мне всю жизнь не везёт?

– Мне так не кажется. И да, – слишком смело, чтобы принять за правду сказал он, – буду ждать, когда кроме меня тебе некому будет довериться. И отдаться.

– Какой же ты глупый, Верещагин. Мы друзья – это больше чем любовь. Знаешь, сама не понимаю, что со мной не так. Короче, нет наверно любви после секса. Во всяком случае, у меня так.

– Зачем торопить события? Насладись изысканным лакомством конфетно-букетной аномалии, напейся досыта пьянящего зелья романтического периода. Гурманы утверждают, что смысл наслаждения не в самом блюде, в ярком послевкусии.