Валерий Столыпин - Я тебя… никогда!

– Не так всё просто, – подумал я, – стоит ждать сюрпризов.

– Это тебе, – протянула Анна удивительно натуралистический чёрно-белый портрет, – присаживайся.

Момент был довольно удачным, чтобы обозначить формат встречи. Я задержал её руки, с надеждой заглянул в глаза.

– Не смотри так. Выпьем, постараюсь успокоить нервы. Мне не шестнадцать лет. Знаю, что для взрослого мужчины любовь без разрядки – испытание, почти пытка. Не хочу напрасно провоцировать. Всё, о чём ты мечтал, сегодня исполнится. Слово даю. Только не спеши. Мне нужно настроиться.

– Какие удивительные у тебя руки, – прошептал я, целуя запястья и пальчики.

– Только руки?

– Потанцуем…

– Позже. Сначала вина… и поцелуй. Ну же!

– Давай выключим свет.

Для поцелуя вино не понадобилось: опьянение обволокло, ударило в голову.

Мы танцевали, точнее, обнимались под музыку. Анна дрожала так, что я понял – она никогда не изменяла мужу.

Что заставило женщину искать связь на стороне, почему романтические отношения зашли так далеко, догадаться было невозможно. Я чувствовал себя проходимцем, мошенником, нагло пользующимся мгновением её слабости, грабителем, мечтающим бессовестно умыкнуть самое ценное, без чего любимая не сможет выжить – добродетель.

– Муж тебе изменил,– неожиданно для себя спросил я, сжав Анюту так, что она едва не задохнулась, – это месть?

Анна вздрогнула, напряглась, после чего я почувствовал, как намокает плечо.

– Неважно. Мне необходимо испытать то, что чувствовал он, когда…

– Надеешься, после этого станет легче? Так нет. Реши для себя – что важнее: сохранить семью, сделать ему больно, отморозив душу, или сохранить собственное достоинство. Я с женой после предательства расстался, не смог преодолеть отчуждение и брезгливость. До сих пор не знаю, правильно ли поступил. Ты возвратила меня к жизни. Спасибо, но воспользоваться несчастьем не могу. Готов предложить честные отношения на своей территории. Думай. Знаю, непросто принять подобное решение. Торопить не буду. Сыграешь для меня?

– С удовольствием. Гитара, пианино, скрипка?

– На твоё усмотрение. Но сначала выпьем. За тебя. Не хочу искушать… и всё же: ты так соблазнительна, так прекрасна и желанна… только, увы, не моя, не моя. А подметила правильно: я столько всего напридумал – жизни не хватит осуществить. И тебя хочу, не по-детски хочу.

– Так возьми. Теперь можно.

– Нет, Анюта, нет, нет и нет. Нет любви после вынужденного секса. Не хочу, чтобы ты меня возненавидела. Целоваться будем, до потери пульса целоваться. Вино пить будем, танцевать будем. Подожду, пока остынешь, и домой. Не жили богато, нечего начинать.

– Ты серьёзно? Ради меня готов наступить на горло собственной песне, сопротивляться древнейшему инстинкту, который способен превратиться в действующий вулкан? Прости, не предполагала, что могу встретить такого сильного мужчину.

– Слабого, Анюта, совсем слабого. Сильный никогда не отдаст обречённую на съедение, загнанную, обездвиженную добычу. Давай выпьем… за порядочность, за преданность и верность.

– Если передумаешь, я пойму. Честное слово пойму. Смотри, – Анна решительно задрала подол, – эти трусики я купила специально для тебя. Постельное бельё тоже новое.

– Не искушай, не раскачивай желание… своё и моё. Я понял. Поцелуи и танцы отменяются. Нам нужно подкрепиться, расслабиться… возможно, покаяться. Поспешные решения, тем паче действия – фатальны. Лично я отправляюсь под холодный душ. Полотенце дашь?

– Где ты раньше был?

– Там же, где сейчас. На Земле. Ты в курсе, что случайность – закономерность иной мерности, другого порядка? Выясни для начала – бабник твой муж, слабое звено, или случайно попавшая в силок дичь. С собой разберись. Ты ведь тоже, если вдуматься, изменила. Сознайся, сколько раз ты ложилась со мной в постель? Пусть мысленно, но ложилась.

– Тебе об этом лучше не знать.

– То-то и оно. Ладно, в душ передумал, целоваться, пить и закусывать тоже. Гони искусителя к чёртовой матери, пока зверь окончательно не проснулся. Я на созвоне. Спасибо, что ты есть!

Во сне я ласкал её упругую грудь, целовал вишнёвые губы, погружался в податливую плоть. Сложно, ох как сложно обмануть физиологию.

Но что делать, когда внутри поселилась любовь.

В который раз Серёжкин день проснулся не с той ноги, не с той женщиной, не в той кровати.

Обещал ведь себе, клялся – к Людмиле Анатольевне ни ногой… и вот опять.