Фёдор Пудалов - Лоцман кембрийского моря

Но кроме непослушания и безответственности у всех пятерых стало проявляться еще нечто общее — неуловимое, но существенное: тяга к независимости и равенству.

Затянувшаяся в Сибири гражданская война была для них детским воспоминанием. Их старшие братья отдавали жизнь за революцию; но теперь победа одержана была окончательно, завоевана. От младших братьев уже не требовалась жертва жизнью, а только труд учебы и строительства социализма.

Весь народ работал для своих ребят, уделяя каждому часть своей великой жизни. И каждый советский человек, от старого до малого, должен был уделять народу часть своей жизни, работая для всех и учась для всех.

Первая пятилетка социалистического строительства при самом своем начале дала ребятам уверенную жизнь. Советская страна становилась вся общим родительским домом для них, и жизнь становилась общей.

Жене, Сене, Ване, Сергею, Андрею казалось по недостатку образования, что жизнь вся принадлежит каждому человеку безраздельно. Они хотели пользоваться общею жизнью только для себя. Они не знали, что живут с такой уверенностью не сами по себе, а за общий счет участников строительства, и нечестно недоплачивать народу.

Что, если сбегут и даже до Байкала не дойдут?

Зырянов думал: «…И унесут свои отличные кузнецкстройские лопаты? Прихватят и мой рюкзак, чтобы добро не пропадало». Во избежание этого он с первого дня принялся завоевывать их души и лопаты.

— А вы что ищете на Байкале? — спросил после первого ужина, месяц назад совместно сваренного и съеденного ведра пшенной каши. — Я-то ищу нефть.

Сидели под деревьями у дороги тогда, первый вечер после найма. Подбрасывали в костер. Вечер был теплый. Горы отгораживали от байкальской летней прохлады.

— Вы ищете побольше интересу и поменьше работы.

Ребята лениво молчали. Он говорил:

— Лишняя работа — это та, без которой можно обойтись или, скажем, от которой можно избавиться. Я ищу того же.

— Правильная формулировка, — сказал Сеня поощрительно.

— Обратите внимание: за эту правильную формулировку вас честят лодырями и рвачами, а меня одобряют и хвалят.

— Ну да?! — с невольным изумлением и недоверием воскликнул Женя Джазик.

— Отсюда сообразите, насколько вам повезло увязаться за мной. Хотя вы соображаете довольно туго… но я помогу.

Они слушали хорошо, потому что не могли усмотреть, куда он ведет. Зырянов сказал, что способный человек старается как можно меньше работать и при этом выработать как можно больше. Народ этим очень интересуется.

Например, найти нефть в Сибири — избавиться от перетаскивания нефти за тысячи и тысячи километров.

— Вы простые лодыри от невежества, — сказал Василий. — Пренебрегаете работой выгодной, плодотворной. Но от невыгодного труда, излишнего, бесплодного, никому не нужного, вам никогда не удается увильнуть. Вы только не знаете об этом.

Ребята «держали фасон» — с видом превосходства переглядывались. Сеня ворошил замиравшие угли.

Бригадир отошел к поваленным деревьям и разжигал расщепленные комли. Стволы для спального костра положены были параллельно, на таком расстоянии один от другого, чтобы меж двух огней спящим тепло было, но не слишком. Спящие поползут за теплом, не просыпаясь, по мере того, как будут прогорать стволы от комля к вершине — всю ночь.

После того разговора прошел месяц.

Искушение сомнений проникло в их умы, — а что упало в бездну человеческой головы, того невозможно вынуть обратно.

Сеня старался идти рядом с начальником, шел крупными шагами и поддерживал разговор. У Зырянова в руках был только геологический молоток — ни кирки, ни лопаты, но груз в мешке за плечами, Сеня знал, был даже больше, чем у других. Василий Игнатьевич неутомимо прыгал по уступам и в это же время замечал все кругом, так что мог бы через неделю описать в подробностях всю дорогу. А главное — он успевал обо всем замеченном подумать и даже что-нибудь придумать.

В его голове беспрерывно возникали мысли, он высказывал их с жадностью, как будто боялся оставить свои мысли при себе.

А у Сени срывалась нога на камне или на скользкой горной траве, он взмахивал руками, ловя равновесие, и не поспевал за быстроглазым начальником; не все его мысли подхватывал, многие упускал. Сеня изумленно и почти восхищенно поглядывал на большеносое, с быстрой усмешкой, лицо и ревновал к судьбе начальника. Он был уверен, что не уступает ему в талантах, но вот — судьба…