Максимилиан Кравков - Утро большого дня

— Вы инженер, — усмехнулся Кунцов, — я тоже! Прикинем, когда окончится эта работа, уголь здесь очень плотен!

Фролов подсчитал и нахмурился.

...Тридцать часов не меньше, а это скандал! Надо было успеть посадить лаву да подготовить ее к добыче... Поздно, поздно!

Лава была дорога к моменту подхода новых путей. Позже она все равно не спасала от прорыва. Так говорили цифры, Фролов наткнулся на их барьер и загорелся гневом.

— А все-таки, попытаюсь! — выкрикнул он. — Я комсомолец и так не сдамся!

— Попытайтесь! — добродушно ответил Кунцов. Он очень повеселел. Страшная опасность миновала. Минуту назад он совсем позабыл о Марине, а сейчас вспомнил, и, остро ревнуя, подумал:

— А с кем она стояла тогда у крыльца?

Все более входя в свою роль, уверенный в технических выводах, даже подбодрил:

— Говорят, невозможного пет! Попробуйте, Петр Алексеевич!

Из лавы ушел он совсем другим. К сожалению, дожидаться Марину было неловко. Тут и Фролов, и Роговицкий. А, чорт побери, момент был отличный! Так удобно высказать ей свои чувства!

До сих пор он на это не шел. Тянул и медлил, иногда даже опасался своей любви.

— А не выйдет ли любовь смешной?

Марина как будто не видела его взглядов. Со всеми была равна, а в свободное время отплясывала на всех вечерах на радость рудничной молодежи. За последнее же время умно и тактично избегала встречи.

— Почему? — подозрительно хмурился Кунцов и перебирал в уме окружающих.

— Кто соперник?

Даже прохаживался вечерами мимо дома, в котором жила Марина. Не столкнется ли с ней невзначай?

Но сейчас самое главное все-таки заключалось не в любви, а в лаве. Она подвела людей, но выручала Кунцова.

Возле гезенка Роговицкий учел настроение инженера и посоветовал:

— Не сменить ли здесь бригадира? Уж очень плох!

— А, гони его к чорту! — тотчас же согласился Кулпов, вспомнив человека с бородавкой над бровью.

Расставшись с десятником, он подумал, что беда изжита не совсем. Правда, более не угрожала катастрофа, но без четвертой лавы программа срывалась наверняка.

Звезда могла погаснуть и горняцкое самолюбие его протестовало.

Что он? Худший работник Кузбасса?

Первый раз Кунцов пожалел, что остался единственным начальством! Как нарочно и управляющий штольней сменился, а новый еще не успел приехать.

— Реконструкция! — скорбно сказал он и запнулся, услышав из темноты знакомую фамилию.

За поворотом штрека беседовали невидимые люди и Кунцов остановился, все с большим и большим вниманием ловя слова.

— Звягин! — убежденно рассказывал человек. — Ей-богу он! С первого взгляда узнал! Вместе же на Октябрьской работали. Там его и судили, как раз при мне.

— Ну и что?

— Два годика заработал!

Кунцов перевел дыхание и сердце у него застучало.

— Пожар! — продолжал голос, — дело судебное, а виновен старик Замятин. Звягин вступился, моя, говорит, вина. Словом, спас старика. А парень во! Хороший парень!

— Поберегись! — послышался сзади окрик. Катили уголь и Кунцов отскочил, давая дорогу.

— Та-а-ак! — изумленно повторял он себе. — Осужден на два года! Любопытно...

Вспомнил, что Звягин был последней крохой, упавшей на чашку весов. После этого она безнадежно опустилась и реконструкция была решена. Вспомнил и подозрительно сказал:

— Почему он молчит о суде? Почему нет отметки в его трудовом списке?

Дальше шел возбужденный, неожиданно получив оружие против возможного врага.

Фролов и Марина отстали. Фролов ручался, проклинал Кунцова и печь, и свою судьбу, а девушка молчала. Вдруг она приостановилась и дождавшись, когда Фролов поровнялся с ней, сказала, опустив лампу, так, чтобы лицо ее осталось в тени:

— Петька, у вас есть новый инженер. Я знаю его, он отличный проходчик. Это Звягин...

— Что? — не понял Фролов, — отличный проходчик? — И задумался. — Это — идея! Бегу за Звягиным!

Девушка осталась одна. Тяжело задышала и стиснула зубы.

— Что я делаю? — с отчаянием прошептала она. — В какую опасность я втягиваю Николая! Еще четверо суток, но ждать невозможно... Милый, — сказала она, обращаясь к отсутствующему. — Как же иначе мне поступить? Ведь дело гибнет!

И стояла молча, прислонившись к стене и сливаясь с ночью, царившей в штреке.

Услышав издали громкий разговор Фролова, и увидев две приближавшиеся лампы, она овладела собой и сказала деловым и спокойным тоном:

— Здравствуйте, товарищ Звягин.

У входа в печь и она, и Фролов рассказывали новому инженеру наперебой, как доктору рассказывают перед входом к больному.