Марк Юдалевич - Дни испытаний

В обеденный перерыв Нина застала Аллу Петровну рассерженной. Она отчитывала уборщицу.

— Как же ты могла уйти на два часа раньше? И никому ни слова. Порядок-то какой-нибудь нужно соблюдать.

Когда уборщица вышла, Алла Петровна успокоилась:

— Зря я разволновалась. Такова жизнь. Каждый к себе тянет. А уборщице нечего взять, так она время ворует.

Алла Петровна разлила в стаканы дымящийся кофе.

— Ну вот, ты начинаешь торговать. Начинаешь. Теперь надо думать, Ниночка.

— О чем, Алла Петровна?

— Думать надо, как бы не проторговаться.

— Я слежу и за деньгами, и за весами. Точно…

— В том-то и дело, что точно, — перебила Алла Петровна, улыбаясь вялыми губами. — В том-то и дело! Да ты кушай, кушай. Что это ты все с маслом бутерброды то носишь? Не надоели они тебе? Вот колбасу бери. Угощайся.

Нине сильно не по себе. Хотя Алла Петровна не сказала еще ничего особенного, Нина, чувствует, что в этом разговоре будет что-то недостойное, постыдное, что-то такое, к чему она никогда в жизни не прикасалась. Нина резко отодвинула чашку.

— Я не понимаю…

— Сейчас объясню, все объясню, Ниночка, — намеренно не замечая ее жеста, продолжает Алла Петровна. — Неприятный разговор, а надо тебя предупредить, пока ты работать начинаешь. А то как бы потом поздно не было. Что такое естественная убыль продовольственных товаров, ты теперь знаешь. Недаром, экзамен на продавца сдала.

— Конечно знаю. Всякая там усушка, утруска и прочее.

— Усушка, утруска… А вот ты точнехонько вешаешь Как думаешь покрывать?

— Есть нормы естественной убыли.

— Нормы-то нормы. А вот если они не покроют убыли, нормы-то? К примеру, естественная убыль считается две десятых процента, а на деле целый процент потеряешь.

— Почему?

— Да хотя бы потому, что нормы-то у нас соблюсти не так просто. И температура нужна определенная и другие условия…

— Как же тогда? — растерянно спросила Нина.

— А уж тогда, милая, если не хватит — плати из своей зарплаты. Если ее, конечно, достанет, зарплаты-то…

— И… и часто это бывает? — спросила Нина, невольно подумав о том, что деньги у нее кончаются, и она должна Любови Ивановне, и надо получше кормить Гришу. И еще копить ему на зимнюю шубку.

— Бывает, — неопределенно ответила заведующая. — Только люди не допускают. Натягивают…

— Как натягивают?

— А по-разному. По-разному.

Алла Петровна понизила голос и перешла на свой излюбленный сообщнический тон.

— Мелочи-то просто на бумаге, скажем, натягивают. Замечала, купишь двести граммов колбасы, а бумаги на обертку столько истрачено, что можно килограмм завернуть. Ну, это, конечно, мелочи. А бывает — гирьки просверлят и потом клепочки поставят. — Алла Петровна подошла к столику, где стояли привезенные из ремонта весы с небольшим набором гирь. — Вот здесь просверлят, — постучала ярко раскрашенным ногтем по основанию стограммовой гирьки. — И заклепают, будет такая же, а весит уже граммов восемьдесят, скажем, восемьдесят пять. Ну, конечно, при этом держи ухо востро, если проверка, убирай гирьки подальше, а под рукой на такой случай другие имей…

Нину резануло это — «держи ухо востро» и «другие имей». Выходило, будто это относится к ней самой, к Нине.

— А некоторые весы подвинчивают, — продолжала Алла Петровна. — Повернешь винтик, глядишь, хватит на убыль-то естественную. Всего-то не перескажешь, что люди придумают. А вот на таких-то весах, на чашечных, тут совсем просто делали. — Алла Петровна взяла блестящую тридцатиграммовую гирьку. — Потом такую проволочку. — Нина не заметила, откуда в руках заведующей появился небольшой кусок тонкой, но твердой проволоки. — И вот так.

Алла Петровна обмотала проволокой гирьку, загнула другой конец и подвесила ее к коромыслу под чашечкой весов, на которую ставят гири.

— Вот тебе с каждого веса по тридцать граммов. А когда гири снимаешь, только так, мизинчиком.

Она ловко спихнула гирю длинным ногтем мизинца. Металл громко стукнул о прилавок.

— Стук-то слышно, — как-то само собой вырвалось у Нины.

— Правильно. Правильно соображаешь. — Алла Петровна улыбнулась — не то как сообщнице, не то как способной ученице. — Для этого такие бархотки существуют. Знаешь, какими обувь чистят? Подложишь ее сюда…

«Что это я? Как я все это слушаю? Как я могу все это слушать!» — Нина вскочила со стула.

— Вот что, Алла Петровна, ничего я, нечего… никогда! — Нина даже задохнулась от волнения.

— Да ты что, Ниночка, бог с тобой! — поднялась и Алла Петровна. — Что я тебя, заставляю? Я тебе говорю, как люди делают. Предупреждаю тебя. Чтобы недостачи не получилось. А ты молодая, неглупая, может, другой какой выход найдешь. Разве я против?..