Матильда Юфит - Осенним днем в парке

— Пусть они инженеры, пусть учительницы, пусть у них дипломы, — говорила Люся Верунчику. — Но я не героиня, нет, мне нужен муж. Я обыкновенная женщина, и моя сила в том, что я женственная. Мужчина со мной чувствует себя мужчиной. Это не важно, кто из нас умнее, может быть я, но я делаю вид, что он неизмеримо выше меня. Я даю ему свою жалость, свою преданность и любовь…

Верунчик в ответ скривила рот.

— Круглые идиотки в наше время тоже не котируются.

— Идиотки? Это уже крайность. Но я умру, если потеряю Ивана.

— Ларчик открывается просто: ты по уши влюбилась. Ты потеряла голову, я тебя никогда не видела такой. Как будто на нем свет клином сошелся…

— Для меня — да, — твердо сказала Люся. — Я его уважаю. — И заявила, что все старые знакомые и поклонники подметки ее мужа не стоят.

— Ну да? А Эмулька? Такой талантливый мальчик.

Люся только презрительно пожала плечами. Слышать она не могла об Эмульке.

И когда он несколько недель спустя как ни в чем не бывало позвонил ей и сказал, что есть возможность посмотреть в Доме архитектора заграничный фильм-вестерн с ковбоями и пальбой из пистолетов, Люся как ушат холодной воды на него вылила:

— Трус, подонок! Хорошо, что ты от страху не потерял здесь брюки. Чего ты испугался? Что Иван тебе морду набьет? Жаль, что не набил. Я свое получила…

— Неужели этот хам поднял на тебя руку? — На другом конце провода Эмулька так тяжело задышал, как будто помпой накачивал воздух в легкие. — Его счастье, что я ушел. Я бы разорвал его на куски…

Люся демонически захохотала.

— Ты слышал анекдот, как заяц упал в волчью яму? Нет? Тогда попроси, чтобы тебе рассказали. Я получила то, что заслужила…

Люся швырнула трубку, но тут же обзвонила всех приятельниц и с подробностями рассказала, как она проучила Эмульку. Человеку под сорок, а его все называют детским именем. И прибавляла с гордостью:

— Мое счастье, что с Эмулькой действительно ничего не было. Муж бы меня убил…

Она гордилась ревнивым, суровым характером мужа, его непреклонностью. Огорчалась только, что он молчаливый, слова от него не добьешься. Никогда не поделится, не расскажет про свои дела. Даже обсуждать с ней не стал, как произошло, что его, вполне здорового и летами не старого, просто по трудовому стажу отпустили на пенсию. Ясно, что он кому-то мешал. А когда она, возмущенная, спросила, не штучки ли это нового начальника, ответил, как отрезал, что он по закону имеет право на отдых.

— А как же мы будем жить? — спросила она тогда.

Муж пошевелил скулами:

— У меня хорошая пенсия.

— При чем тут пенсия? Тебе будет скучно…

— Понятия не имею, что это такое — скука…

— Я боялась, что ты переживаешь, ты же такой самолюбивый. Но если нет, — мягко, как только умела, сказала Люся, — тем лучше. Мне надоело ходить в кино одной, постоянно привязываются с разговорами мужчины, если женщина в кино одна…

Иван Васильевич строго сказал:

— Ну, ты уж не такая молоденькая…

Люся поправилась:

— Надоело одной в большой пустой квартире.

— Квартиру мы поменяем, — как о решенном сказал муж. — Я хочу жить ближе к морю.

— Но я столько сил и нервов положила, чтобы сохранить квартиру в центре, как же так… — Она остановилась, задумалась, как будто взвесила что-то. И вздохнула. — Ты не сможешь жить без моря, что верно, то верно. Придется переехать…

Люся плакалась потом перед подругами и говорила: да, у нее есть отзывчивость, есть совесть. Ивану Васильевичу тяжко будет переносить разлуку с морем, он не из тех людей, которые ездят к морю трамваем на полчасика. Он и море неотделимы, так пусть хотя бы видит море из окна; но почему все-таки он ни разу не сказал ей «спасибо», так легко принял ее жертву? Разве она не человек? Теперь она, увы, не часто будет попадать в центр, где прожила столько лет. Где все ее знакомые. Все воспоминания. И центральный универмаг близко, и телеграф. И лучшее в городе кино. И маникюрша, к которой она ходит уже десятки лет.

Люся так горевала, что поражала подруг. Они не часто видели ее такой подавленной. Но когда стали советовать не соглашаться на обмен, Люся категорически отказалась. Нет, этого она сделать не может — лишить моряка главной привязанности в жизни из-за каких-то мелочей, из-за маникюрши. Просто смешно. Тем более что и маникюрша состарилась, боится порезать и делает маникюр так долго, что лопается любое терпение. А магазины? Так на окраинах, в новых кварталах, магазины не хуже, чем в центре. Там бывают такие дефицитные товары, каких в центре, несмотря ни на какие связи, на достанешь.