Аркадий Первенцев: Испытание

Оловянные волны моря, казалось, достигали колес поезда. Везде стояли вышки, земля была черная и сочная от нефти. На отрогах, разрушенных сухими ветрами, прилетавшими из Афганистана, виднелись орудия с длинными стволами, нацеленными в небо. Дубенко увидел самолет, снизившийся для посадки. Это была новая машина, выпущенная цехами его завода. Она уже успела добраться до Каспия, хотя серия только что начиналась.

— Новая марка, — сказал полковник танковых войск, смотря в окно, — молодцы самолетчики.

В Махач-Кале Дубенко вручили телеграмму от женщины с зелеными глазами. Она беспокоилась о его здоровьи. Полковник искоса взглянул на подпись и, подмаргивая, сказал: «Ишь, какие красавицы догоняют вас в Дагестане. Видел ее на сцене — неважная актриса, но женщина «изумрудная». Дубенко порвал телеграмму и с каким-то сожалением пускал один за одним листочки, кружившиеся в солнечном ветре. Он ни в чем не мог упрекнуть эту женщину, но телеграмма в поезде — это походило на навязчивость. Хотя, может быть, — простое и чистое чувство.

В вагон сел крупный работник текстильной промышленности. Он приехал из степей загорелый, обсыпанный мелким песком и пылью. Его провожали люди в папахах и козловых сапогах. Она усадили его в купе и уехали на двух растрепанных «газиках». Текстильщик мог одеть в хлопчатку колоссальную армию, но это не удовлетворяло его. Он так беспокойно говорил о шерсти и овчинах, что, казалось, уже наступила зима, бушуют вьюги, и необходимо поскорее влезать в полушубки, валенки и ушанки из цигейки.

В купе и ресторане говорили о зерне, о мясе, овощных консервах, о сушеных фруктах, о конском ремонте и производстве седел, клинков и уздечек.

Люди мотались по разным горячим делам, посылали шифровки и молнии, беспокойно спали, сетовали на длительное передвижение, при случае сбегали с поезда и улетали на «дугласах», «пээсах» и «катюшах».

На Минеральных Водах Дубенко встретил своего старого друга детства — Николая Трунова. Кавалерийский генерал ехал на Украину. В Ростове Трунов перебрался в купе к Дубенко и до самой Лозовой, где сходил Николай, они о многом переговорили.

Пламенели коксо-химические заводы Донбасса, домны. Дым металлургии клубился над огромными терриконами. Казалось, могилы скифских вождей овеваются дымом жертвенных костров. Донбасс поставлял металл и топливо заводу Дубенко.

Друзья несколько минут побродили по мокрому перрону. Раздался последний звонок. Богдан видел в бравом генерале бывшего конного разведчика Кольку. Двадцать с лишним лет были позади. Они расцеловались на прощанье, как и прежде перед опасным делом. «Ведь мы теперь не только друзья по оружию, но и родичи, — пошутил Трунов. — Тимиш-то так-таки подхватил вашу Танюху».

— Едешь через Киев, — сказал Дубенко, — зайди на Кияновский переулок. Племянницу понянчишь. Только береги свои генеральские шаровары...

Богдана встретила Валя. Она бросилась к нему, свежая, красивая, привычная. Он схватил ее на руки и целовал загорелые щеки. У машины ожидал сын. Алешка уцепился ему в шею и не отпускал. Так он и внес сына в автомобиль. «Звонили из Москвы, — сказала Валя. — Вот письма, — она передала пачку пакетов, — но... рассмотришь после, Богдан. Опять углубился в дела, ведь я тебя не видела целую вечность».

— На завтра вызывают в Москву с докладом, — сказал Богдан, — не знаешь, майор Лоб уже работает на заводе?

— Майор Лоб работает на заводе, — потухая, сказала Валя.

— Родная Валюнька! Чем дальше, тем все больше и больше забот. Мне иногда хотелось бы вернуть студенческие годы...

Дубенко проснулся, выпростал руки из-под одеяла. Окна раскрыты, в комнату залетела пчела, прожужжала и ударилась в стекло. Луча солнца упали на линолеум пола. В лучах заиграла пыльца — вероятно, принесенная ветерком с недалеких полей гречи и подсолнуха. Пчела снова прожужжала и улетела. На миг блеснула ее прозрачные крылышки.

Сегодня меньше болела нога. Дубенко выспался. Исчезли ощущения тошноты и гула в ушах. Ведь как-никак пришлось за шесть дней слетать в Москву, на Урал и возвратиться обратно. Корпуса, которые он принял в Закавказьи, должны были вместить заводы новых истребителей, а их тяжелым машинам приходилось дублироваться на Урале, ближе к тяжелому сырью. Пока там почти ничего не было — несколько недостроенных зданий центрально-обогатительной фабрики, горы, тайга и небольшое поле, поросшее мелким ельником и утыканное пнями. Стоило ли думать об этом в такое хорошее утро?